Альх откинул полы плаща и, достав
змеиный венец, швырнул его все еще задыхающемуся Эмерику. А после
протянул руку и отрывисто, глухо потребовал:
– Руну.
Мальчишка застыл в грязной луже,
подозрительно косясь на венец, словно не понимая, что это. Потом
взял трясущимися руками, пощупал, понюхал и даже попробовал на
зуб.
– Руну! – нетерпеливо повысил голос
альх.
Поняв, что его не убьют, Эмерик начал
спешно шарить по карманам:
– Да, да, конечно! – непослушными
руками, что дрожали, словно с перепоя, он достал медный диск с
выгравированной на ней руной ветра и протянул альху.
Когда прохладный кругляш коснулся
ладони мужчины, тот выдохнул с мучительным облегчением, как будто с
его плеч свалилась непереносимая тяжесть. И даже от блаженства
прикрыл глаза, пытаясь в тысячный раз запомнить это мгновение.
Мгновение свободы.
– А где рубин?
Альх ухмыльнулся и издевательски
подмигнул:
– А на рубин уговора не было.
Он развернулся и зашагал прочь,
испытывая удовольствие от злых слез и обиды, что разрывали душу
мальчишки:
– Ах ты, выродок бездны! Ты обманул
меня!
1
– Катара, это невыносимо!
– Невыносимо?! – переспросила управительница дома наслаждений,
не отвлекаясь от примерки нитки розового жемчуга.
– Да! Он постоянно просит хмеля, еды и девочек, – кивнула рыжая
Агнет, хлопая пронзительно-голубыми глазами. – Он уже замучил
Карлин и Сенту, они еле держатся на ногах! И его чрево вместило
половину наших запасов хмеля. Как только не лопнул!
– Хочешь сказать, что ему все мало?
– Да, он как ненасытный монстр, которого только что извергла
Бездна! Берет все, что нравится, а после требует больше. И вообще,
если честно, девочки его боятся. Он очень странный: все эти символы
на его коже, шрамы и взгляд... – Агнет поежилась и обняла себя
руками: – Взгляд мрака.
Катара фыркнула и снисходительно глянула на Агнет через
зеркальную поверхность, в которую любовалась собой.
– Что за глупость? Ваши мозги совсем высохли от лени! Хотите
покрыть дом Катары позорными слухами о том, что ее девочки –
бездарные неумехи?! Или вы решили меня позлить?
Катара поднялась, взметнув полы синего струящегося наряда,
наспех поправила каштановые завитушки в высоком хвосте
перехваченный золотой пластиной и отправилась лично справиться о
нуждах мужчины, который несколько часов назад попросился в их
заведение на постой.