Несмотря на поздний час, в королевском кабинете не смолкал шум голосов. Председательствовавшая на негласном собрании Елизавета Мария с трудом перекрикивала собравшихся. Здесь присутствовали почти все члены королевской семьи Славиев, не хватало только баскийской ветви, но Ингрид, Готлоба и Маргариту уже известили. С гиспанцами пока медлили: опасались, что, воспользовавшись моментом, венценосные родственники захотят примерить вторую корону.
Вильгельмина скромно стояла в сторонке, у самой двери. Она одновременно представляла свою мать и себя. В кабинет ее пустили неохотно, только после настоятельного требования Армана. Вот уж кто не тушевался! Арман занял место на диване и, пока остальные эмоционально выясняли отношения, просматривал бумаги покойного.
– Ну что? – наконец обратилась к нему Елизавета Мария.
Всего несколько часов назад потерявшая сын, она являла образец отменной стойкости. Та же Ирина тихо всхлипывала в кресле; ее утешала вездесущая Мария.
– Увы, – развел руками Арман, – завещания нет. Возможно, вам известны какие-нибудь тайники…
– Отвернитесь! – потребовала королева-мать и направилась к секретеру.
Арман со скучающим видом подчинился. Пусть тешит себя надеждой, будто он не изучил этот кабинет как свои пять пальцев.
– Вильгельмина, идите сюда! – позвал Арман и встал, освобождая ей место.
Девушка покачала головой.
– Ну же, вы имеете право.
Досадуя на него за то, что перестала быть для окружающих невидимкой, Вильгельмина пересекла комнату, опустилась на диван.
Елизавета Мария, что-то бессвязно бормоча себе под нос, по-прежнему занималась потайными отделениями секретера, зато остальные не преминули позлословить. Первым, разумеется, отличился Руперт.
– С каких это пор на секретные совещания приглашают прислугу?
Презрения в его голосе хватило бы на кавалерийский полк.
– Да, мне тоже любопытно, – прошамкал его отец, белый как лунь принц Эрик. Его привезли сюда на кресле-каталке. – Ее мать совершила такое!.. Покойный племянник проявил снисхождение к падению Кристины Августы, соверши такое моя сестра, я бы высек ее на площади.
Примечательно, смотрел он почему-то на Армана. Выходит, брак принцессы Клод не всем пришелся по душе. Она тоже находилась здесь, но участия в разговоре не принимала, тихо молилась в углу.