Прихрамывая, я вышла в коридор и прошла в переднюю. Тётка Изма уже стояла там: кряжистая, с желтоватым, нездоровым цветом лица, глазами на выкате и мелкими кудряшками на голове цвета ржавчины. Рядом с ней стоял мой старенький кожаный чемодан, кое-как перетянутый ремнями. Ого, я его давненько не видела. Ну, один плюс отъезда в школу уже есть: хотя бы получу свои вещи обратно. Она ногой пихнула чемодан в мою сторону. Я безропотно его взяла и молча перенесла ближе к входной двери, где и застыла столбом у порога. Постою здесь до прибытия школьной кареты. О времени и дате её приезда из школы сообщили больше дюжины дней назад, письмом с нарочным.
Тетка протопала мимо и скрылась на кухне. Все верно, сказать нам на прощание друг другу нечего. Она ни разу даже не потрудилась сделать вид, что рада мне в этом доме. Дальняя родственница, не пойми какой воды на киселе, но она просила величать ее тетей, что я и делала. Вечно недовольная всеми вокруг и жизнью в целом – в этом и был смысл ее существования. Казалось, любое проявление доброты и радости доведет её до могилы.
С улицы донёсся стук копыт лошадей и грохот колёс тяжёлой кареты по дороге, вымощенной старой щербатой брусчаткой. Я словно окостенела; страх медленно накатывал приливной волной, и я вся обратилась в слух, очевидно, от паники: шум приближающейся к дому кареты заглушил все остальные звуки вокруг. Он корабельным колоколом стучал в голове, перетекая в позвоночник, скручиваясь ледяным угрем в животе. Карета вскоре остановилась, послышались тяжёлые неспешные шаги, и в проеденное жучками трухлявое дверное полотно прямо над моим ухом громко стукнули дважды. Эти удары выбили последние жалкие крохи мыслей из головы и надежд из души. Боясь вздохнуть, я трясущейся рукой схватила чемодан, распахнула дверь и уставилась на высокого мужчину, стоявшего на ступенях дома: желчного, с бледным недовольным лицом, крючковатым носом и тонкими поджатыми губами, в темной хламиде с капюшоном. Его взгляд был каким-то странным, мужчина будто глядел в пустоту, прямо сквозь меня, и в его глазах не было заметно ни единой человеческой эмоции. Я внутренне сжалась, с трудом поборов желание оглянуться. Вряд ли он так пристально уставился на дверной косяк и часть темного коридора за моей спиной? Но не слепой же он в таком случае? Слепой школьный возница! Да быть того не может! Однако махать руками перед лицом мрачного визитёра я поостереглась. Выглядел он грозно и до крайности зловеще.