Лязгнули зубы, я оглянулась, мальчишка скривился и высокомерно на меня взглянул. Ага, ну конечно, это не он так трясётся от ужаса, что зубы выстукивают морские сигналы тревоги. Лошади, скорее всего, или возница. Мирн крепко сжал челюсти. Я выглянула наружу и чутко прислушалась, но как ни старалась, расслышала лишь негромкий стук копыт и ржание. В конце концов, решила пока что проглотить ехидные комментарии и на негнущихся ногах вылезла из кареты и прошла немного вперёд. Хм, лошади были на месте: они стояли смирно, но нервно стригли ушами и перебирали копытами. Я их понимала как никто. Сама бы попсиховала, да зритель попался трусоват, не оценит – ещё и в демонстрации умений на этом поприще меня легко переплюнет.
– Тащи сюда свечу! – прошипела я этому зрителю. – Я не вижу ничего! Возницы нет!
– Как это нет? – удивился он.
– Слушай, хватит задавать вопросы, на которые у меня нет ответов и быть не может по определению!
Мальчишка пропустил мои слова мимо ушей, а в этом он был большой мастер! У меня было столько возможностей в этом убедиться! Пятно света, покачиваясь и ругаясь в полголоса, выпало из кареты и как-то очень уж неторопливо приблизилось. Я, честно стараясь не паниковать и не психовать, притоптывала, скрестив руки на груди.
– Это ты у нас знаешь всё на свете! Может, объяснишь, что тут происходит?
Он поднял повыше свечу. На месте возницы валялась знакомая хламида, а вот его самого и правда нигде не было видно. Фонарь, свисавший на фигурном кованном крюке с крыши кареты, как оказалось, не горел, вернее, он только что погас, и из колбы поднимался сизый дымок. Я осмотрела туннель в тусклом, трепещущем свете свечного огонька. Серые скалы с потёками влаги, низкий неровный свод, широкая дорога, на которой преспокойно могли разминуться две кареты. Пахло сыростью, лошадиным потом, горячим воском от свечи и пылью. По ногам тянуло сквозняком, но воздух в туннеле был затхлым.
– Нечисть! – брякнул Мирн.
– Что за нечисть? – не поняла я его высказывание.
– В городах, где живут люди, частенько появляется нечисть, – с тяжелым вздохом принялся объяснять он.
– Краем уха я об этом слышала! Объясни поточнее? – попросила я. Вежливо, кстати, попросила, сама от себя не ожидала!
– Ну, – Мирн замялся, выуживая обрывочные знания из головы. – Ими становятся некоторые люди, уж не знаю почему, но каким-то образом вдруг, раз, – в них вселяется что-то, – он щелкнул пальцами, и помолчал пару секунд, пытаясь подобрать слова, – и они превращаются в нечисть. Пока это нечто не освоится в человеческом теле, частенько ведет себя нелепо и агрессивно. Хм, вообще-то, если с кем-то из местных происходит подобное несчастье, и он становится новым представителем нечисти, дежурные, как правило, его быстро вычисляют, вылавливают и уничтожают. Поэтому они стараются отсиживаться после оборота в безлюдных местах. Но таких одержимых становится все больше, многие из них нападают на людей, и заканчивается все трагично, бывает даже со смертельным исходом. Этот же, видимо, надумал сбежать куда подальше и решил, что карету со школьниками сканировать на присутствие нечисти не будут. Хм, кстати, вопрос: он и был возницей, внезапно ставший нечистью? – Он перевел взгляд на козлы и протянул: – А если нет, то куда, интересно, в таком случае, подевался настоящий школьный возница… – Мирн запнулся. – Очень надеюсь, что он жив. Но как бы то ни было, нечисть решил сбежать из Кьярна, но попался. Ведь именно в туннеле стоит защита, она обнаружила его и уничтожила. Мне о них отец рассказывал, давно. И вот…