– Пусть почерк и modus operandi сильно рознятся, но ведь речь идёт о маленьком городке, – заметила Кими. – И жертвы одного возраста…
– Они совершенно не похожи друг на друга, – возразил Маклаген. – Это не напоминает работу маниакального убийцы, нет смысла говорить о мести или заказе – мирные жительницы маленького, как ты заметила, городка меньше всего подходят на роль жертв в подобного рода преступлениях.
Кими с шумом перевела дух и жалобно спросила:
– Вы думаете, я не знаю об этом?
– Как раз потому, что я так не думаю, я прошу тебя поискать аргументы, – усмехнулся детектив. – Хотя нет: мы вместе их поищем. Только скажи, откуда начнём.
– Может… – неуверенно начала молодая женщина. – Может, мы сможем найти ответы в их прошлом?
– Мыслишь, как следователь, – сдержанно похвалил Маклаген и встал. – Я в участок, хочу поговорить с Крисом. Ты?
– Я хотела… п-посетить госпиталь, – голос Кими упал до еле слышного шепота.
Детектив прищурился, но задавать вопросов не стал.
– Я позвоню, – бросил он, помолчав.
– Что насчёт Эмбер? – вдруг спросила молодая женщина.
Направившийся было к выходу Маклаген обернулся.
– Девочку взяла под опеку Натали Майер, местная сердобольная, – сухо ответил он. – С Эмбер всё ещё работают психологи, она не остаётся одна, – предупреждая следующий вопрос, добавил детектив, когда Кими подалась вперёд.
Женщина нервно закивала с облегчённым вздохом:
– Хорошо.
– До встречи, Ким, – Маклаген зашагал к дверям.
Проводившая его глазами Кими удивлённо посмотрела на официанта, поставившего перед ней тарелку с куриным тако:
– Простите…
– Ваш друг просил подать вам, когда он уйдёт, – равнодушно проговорил молодой человек, оправил засаленный фартук и вернулся к другим столикам.
Молодая женщина прерывисто вздохнула и, недолго думая, отодвинула тарелку. Обняв плечи руками, она просидела недвижно около минуты, прежде чем медленно надеть большие наушники и с прежней аккуратностью раскрыть потрепанный блокнот. Из динамиков донеслась тревожно-печальная «Things left unsaid» группы «Disciple» – песня, которая пронизывала каждый день Кими вот уже пять лет. Женщина слышала её всегда, чем бы ни занималась, – бесконечный и неизменный гимн сожалениям о невысказанном и упущенном, час за часом возвращавший её в единственный день, который она столь тщетно мечтала начать сначала. И пусть непрерывный поток рождаемых композицией воспоминаний причинял ей постоянную, тупую, ноющую боль, Кими снова и снова выбирала её безысходности слышать и видеть то, что было доступно только ей.