– На дальних рубежах неспокойно. Слуги доносят, в горах объявился дракон. На огромных крыльях он пролетает над головами, и чудище – не тень!
– Чушь! – Джаббар остановил брата. – А если нет, рано или поздно объявится, и мы засвидетельствуем его тень, как дóлжно.
– Уже свидетельствовали, – с обидой проворчал Аббас. – Не очень-то мы преуспели со змеем, которого извлёк Странник Камаэль! Нашли мы на него ошейник? И на дракона не найдём.
Джаббар устало опустил глаза.
– Драконы… змеи… Не сейчас. Есть забота поважнее! Под барханами мёртвая земля кишит слухами… Герой Срединных болот прикоснулся к силе, – произнёс старец, и ниже склонились к земле его тяжёлые веки под звёздным шатром ночи.
– Он пробует силу, приумножая смерти, – сказал Аббас, напряжённо всматриваясь сквозь щели зашторенных глаз в непроницаемое лицо главы Свидетелей тени. – Скоро он обрушит её на королевство Пангеи. Король падёт, поле лотосов сравняется с землёй. Свидетельствовать станет нечего.
Джаббар за поясом нащупал трубку, не спеша закурил, медленно выпустил дым и лишь затем распахнул веки. Провожая взглядом тонкую струйку дыма (подхваченная ветром, она таяла в непроглядной ночи), он произнёс:
– Как пророчит Книга Света, для восхождения Герою недостаточно владеть силой. К полю лотосов его направит разум, указующий цель и определяющий смысл. И важнейший из трёх компонентов – воля: решимость к действию согласно задуманному плану без сомнений и сожаления. Пока он безумный дикарь, удовлетворяющий инстинкты, а изгои, кого он призван защитить, боятся его, – время есть.
Время… Третий старец, Ихсан, слушал вполуха. Он привык уходить в себя – братья всегда решали без него, и он не противился: к чему? Они ведь так хотели решать, а он – нет. Не решать, не покорять, не властвовать стремился он, а знать, но в стремлении этом за отданные разным мирам и тлену века так и не преуспел. А время шло. «Время» – слово, брошенное в беседе Джаббаром, уносило Ихсана в далёкие, незапамятные дали пустыни иной, где светило живое, первозданное солнце, и барханы и люди отбрасывали тени, не становясь ими взамен.
Шёл век Золотой Обезьяны, век вероломства и падения человека. Шёл десятый год Неизвестной войны между двумя разобщёнными Королевствами Северной и Южной Пангеи. Неизвестной, потому что никто не помнил, кто и зачем её начал и что послужило поводом. Знали: Север воюет с Югом, и никто не хотел уступать. Народ пустыни не сражался в войне, но находились те, кто переправлял через дюнные поля отрядам южан воду и припасы.