«Низы» же тем временем штудировали наконец-то дошедшую до них программу Монкады. Удалось-таки издать речь Фиделя Кастро, известную как «История меня оправдает». Первые двадцать тысяч экземпляров, разойдясь по стране с молниеносной быстротой, передавались теперь из рук в руки. Эта речь пришла в народ за три недели до назначенных выборов и, можно сказать, сорвала их: народ не желал идти к избирательным урнам. Наконец-то народ узнал правду о страшной расправе, учиненной Батистой над повстанцами, которые шли на штурм Монкады 26 июля в защиту пяти революционных законов, которые должны были вернуть обществу растоптанную тираном Конституцию 1940 года, восстановить суверенитет страны, дать народу независимость и решение насущных проблем.
Для того чтобы брошюра с речью Фиделя дошла до народа, мало было приложить усилия по ее восстановлению в одиночной тюремной камере. Речи надо было покинуть тюремные застенки. И здесь понадобились поистине чудеса конспирации. Фидель писал много писем родным и друзьям. Отнять это право у заключенного тюремные стражи были не в силах. Но им и в голову не пришло, что между строк тех самых писем, которые они подвергали такой тщательной цензуре, уходил написанный лимонным соком текст речи на суде. Не обратили внимания и на скрупулезную нумерацию каждого листка. Делалось это Фиделем во избежание путаницы. И конечно, досмотрщики не могли предположить, что все эти листочки оседают по адресу Ховельяр, 107, в доме Мануэля Эрнандеса, отца Мельбы, гордившегося своей единственной дочерью и ставшего ее самым надежным соратником в борьбе с режимом.
Надо было видеть, с какой искренней заинтересованностью, следя за порядковыми номерами, он проглаживал раскаленным утюгом страничку за страничкой, гордясь, что ему выпала честь быть первым читателем сокровенной программы. Росло уважение к выбору дочери, хотя и не покидала тревога. Гордость и желание принести пользу этим беззаветным и бескорыстным – видел по Мельбе – борцам перевешивали опасение за судьбу дочери и все прочие чувства человека, сражавшегося в 30-е годы с «мясником», «антильским Муссолини». Так окрестили Мачадо противники, но с этой кличкой диктатора были согласны даже его сторонники. Много повидал за свою жизнь Мануэль Эрнандес Видауррета. Под стать ему и его жена, Элена Родригес дель Рей, мать Мельбы, баловавшая дочь лаской, но и воспитавшая в ее характере веру в твердость нравственных принципов, неприятие несправедливости. Мельбе не было и тринадцати лет, когда власти кинули в тюрьму ее отца за участие в мартовской забастовке 1935 года. То было время высшего накала революции 30-х годов. И позже ей не раз приходилось быть свидетельницей жестоких преследований отца, который подолгу оставался без работы, обрекая семью прозябать на скудный заработок жены.