– Прочь! Уходи! Мы не обслуживаем чужестранцев! – закричал отец, отчего добрая половина посетителей, уже отмершая к этому времени, едва не подавилась своими напитками. Но возражать никто и не думал, зрелище разыгрывалось редкое. Ловец душ. Здесь. В глуши. Когда такое увидишь?
– Я сказал, прочь! – кричал отец с такой яростью, что я с трудом узнала его голос.
Не знаю, что напугало меня больше. Всё это было так странно. Всё! Мы были рады каждому, кого Многоликий занёс в наши края и кто мог вытрясти здесь кошелёк. О том, чтобы смех, веселье и тосты не перевелись в нашей таверне молилась Мия перед сном, но то, что происходило сейчас, не укладывалось в голове. Рик, потеряв терпение, сам ссыпал в свою потную ладонь сдачу и нырнул за ближайший столик. Я осторожно выглянула из-за стойки.
– Прочь! Прочь! Прочь! – отец налетел на ловца и, сопровождая каждое слово сильным толчком в плечи, стал оттеснять того к двери. – Прочь!
Его голос звенел, как сталь, и незваный гость, не ожидавший то ли такой прыти от уже немолодого трактирщика, то ли того, что кто-либо вообще может дерзнуть ему противостоять, и вправду сделал несколько шагов назад.
Мия смотрела на мужчин, один из которых был её мужем, и ещё никогда я не видела столько страха и растерянности в её глазах. Моё сердце сжалось, и я потянулась, чтобы обнять её, а она, внезапно с силой схватив меня за плечи, усадила на мешки и, зажав мне рот руками, закрыла собой. Руки её были ледяными от страха. Я прижалась к ним губами и с ужасом заметила, что перемазала её тонкие пальчики кровью.
– Однако! – удивленно произнёс чужестранец, начав уклоняться от нападок отца. Пляску их смазанных теней я видела в отражении на потолке.
– Папа! – в трактир вошёл Терри – мой брат, и я, одновременно почувствовав облегчение (он цел!) и отчего-то испугавшись ещё больше, не сдержалась и выглянула из-за тётушки.
В этот момент что-то произошло. Воздух вокруг заледенел, словно в одночасье зима опустилась на город, словно само её сердце расцвело здесь, в нашем доме, заморозив и дыхание, и мысли. Словно невидимый ледяной зверь взял след, и след привёл его к нам.
– А ну-ка! – заинтересовано протянул ловец, легко отодвигая отца, будто тот и не преграда вовсе, не мужчина весом со шкаф.
Я побледнела от ужаса, чувствуя, что ладони тётушки задрожали. Ловец втянул носом воздух. Шумно, как хищник. Воздух зашевелился, словно в трактире ожил ветер. Мия выдернула свои руки из моих и зажала рот, чтобы не закричать. Ловец шёл к ней. Каждый его шаг эхом отзывался в голове. И страшно было вдохнуть. Чёрные глаза ловца и походка охотника заставляли цепенеть.