– Я хочу тебя укусить, – сказал из-за двери другой голос, женский. – Я кусаюсь, мальчик. Тихонько так, незаметно. Никто не верит, и это здорово. Я могу укусить человека за шею в трамвае. О, это сладкие ощущения. Хочешь, укушу тебя тоже? Легонько. И ты меня сможешь укусить. Я разрешу, честное слово. Пойдём, а?
Игнат хотел спросить, что происходит, но папа крепко взял его за плечи и шепнул:
– Просто сиди и смотри. Хорошо?
А в дверь уже не стучали, а скреблись. Ещё один голосок, писклявый, с надрывом, не разобрать – мужской или женский.
– Мальчик, а, мальчик, я щенка привёл. Разрежем вместе? Чур, мои глаза. А себе можешь язык взять. Или что ты там захочешь. Язык, говорят, вкусный. Объедение.
И тут же новый голос:
– Они в лесах. Я сразу решил, что буду каждого отвозить в лес, но в разных концах города. Всё равно ведь никто не ищет. Они там тлеют. Все мы тлеем, мальчик. Наше место среди плесени и липового мёда. Пойдём, я тебя тоже отвезу.
Ещё один:
– Мальчик, от тебя пахнет воском. Липким сладким воском. Я втягиваю носом воздух, мне нравится. Если зажечь твою крохотную головку, то ты станешь свечой. И тогда мы сможем произнести те молитвы, которые ни черта не помогают. Вместе.
В дверь стучали, колотили, скреблись. Голоса просачивались сквозь замочную скважину. Кто-то кого-то перебивал, кто-то тараторил, а ещё повизгивали, напевали, шипели, угрожали, смешивались в страшную какофонию, от которой Игнату хотелось бежать, бежать что было сил из этого места. Слова клокотали в горле, царапались изнутри.
Но он продолжал сидеть на табурете. Папа держал его за плечи. Мама бормотала что-то, наверное, молитву.
Из-за дверей продолжалось:
– Я собираю дохлых кошек! Пойдём, покажу дохлых кошек! Рыжих, чёрных, разных!
– Дам себя потрогать, мальчик.
– Снимем видео, о, какое же это будет видео! Только ты и я. И немножко боли.
– Договоримся, договоримся, мальчик. Я просто буду смотреть. Ничего лишнего.
Папа отпустил его и осторожно пошёл по коридору к входной двери. Игнат хотел крикнуть, что не надо этого делать, что это самый глупый поступок в жизни, что за дверью монстры, маньяки, нелюди – но мама крепко зажала Игнату рот и повторила за папой:
– Просто сиди. Думай о завтрашнем дне.
О том чудесном дне с чёртовым колесом, который не должен заканчиваться никогда.