Со второй порцией я решил не спешить. Смаковал. Облизывался, тянул время.
Я уже принялся за третью порцию, когда дверь отворилась. Я услышал ее скрип, но не стал поворачиваться: и так видел входящего в зеркале над мраморной каминной полкой.
Это был мужчина лет тридцати, невысокий, смуглый, с черными, неровно подстриженными волосами, худой и сутулый, одетый в черное – черный колет без вышивки, и поверх накинута мантия с широким воротом из волчьего меха. Волосы надо лбом были обвязаны черной шелковой лентой. Ясно было, что от этого человека зависит моя жизнь. Но я даже не подумал встать и поклониться. Вместо этого спешно вылил остатки кофе себе в чашку, как будто опасался, что этот тип может отнять у меня кофейник.
Человек в черном уселся напротив в кресло. У него были темные внимательные глаза, кривоватый тонкий нос и длинный рот с четко очерченными губами. На щеках, шее и запястьях чернели татуировки – один и тот же знак в виде двух скрещенных топоров и меча. Точно такие же знаки, как у того мальчишки, что сопровождал меня из тюрьмы, только их было куда больше, и они складывались в замысловатый узор. Несомненно, магик.
Да их тут целый выводок!
– Ну вот, и настало время нам поговорить, – у незнакомца был низкий рокочущий голос, слишком низкий для его тщедушного тела.
Я когда-то видел его, более того, я очень хорошо знал прежде, кто он такой, но сейчас позабыл, как почти всё прежнее. Помнил только, что прежде его ненавидел.
– Догадываешься, зачем ты здесь?
Я дожевал булочку.
– Видимо, чтобы я сделал какую-нибудь гадость, которую ни один из твоих людей сделать не может.
– Почти угадал. Только почему сразу гадость?
– Хороших дел освобожденным из тюрьмы не предлагают.
– Хочешь знать, что от тебя потребуют?
– Да уж… осчастливь сообщением.
Я покосился на кофейник. Он остыл. И – главное – был уже пуст. Как и молочник, и тарелки с булочками и сыром. Только в масленке расплывался лужицей остаток масла. Я осоловел от еды и стискивал зубы, подавляя отрыжку.
– Ты так и не признал вину.
– А я сильно виноват?
– Изувечил трех человек. Страшно изувечил. Причем не только оружием, но и с помощью черной магии.
Внутри меня ничто не шевельнулось. Ничего не дернулось, не отозвалось болью. Я посмотрел на свои руки:
– У тебя есть состав, которым чистят серебро? А то мне не нравятся эти черные полосы на моих перчатках.