***
Минуло года два, как заселились первые жильцы, и в квартиру напротив Ханиной въехала пара. Глава семейства Ханиного возраста, его половина моложе лет на пятнадцать. Мужчина, частенько присаживаясь на скамейке и уперевшись взглядом в землю, надолго застывал в такой позе. Обычно с соседями не заговаривал.
Мог только пару слов промолвить: "Обещали завтра дождь", "Похолодание идёт" или "В этом году лето жаркое".
Так как в ответ все молчали, видимо, смущались, то продолжения темы не получалось. Сказанное так и зависало в воздухе. Звали его Володей. Небольшого росточка, скрюченный, носил затёртую военную форму без знаков отличия. Не в пример жене – стройной цветущей женщине, модно одетой, щеголяющей на высоких каблуках.
Трудилась она в кинотеатре – билеты продавала. Никогда ни с кем не здоровалась. Мимо благодушных старушек, отдыхающих у дома, проходила с каменным выражением лица. Другие жильцы с уважением относились к уходящему поколению – издалека приветствовали, спрашивали о житье-бытье.
Никто не знает, кого что ожидает, не то что в далёком будущем, если доживёт, а в ближайшем завтра…
Однажды к дому подъехала карета "Скорой помощи" и на глазах у всех увезла на носилках Володину супругу. Через недели три вернулась она домой – на "Скорой" и тоже в лежачем положении. С тех пор, как заболела милая, он уже не присаживался на скамейке.
Правда, никто не решался спросить о её здоровье. Раз в неделю заходил к ним участковый врач. Жена Володи, видимо, с постели не вставала и не выходила – даже на балкон.
"Вот если бы она была человеком, уважала нас, здоровалась бы с нами, мы бы её навещали, – качали головой старушки.– К ним же никто не ходит. Трудно так без людей".
Как обычно, в субботу, выйдя с подносом, на котором горкой возвышались нарезанные кусочками пироги, Хана тихонечко постучала – впервые за год соседствования – в Володину квартиру.
– Кто там ещё? – донесся недовольный голос. И во входном проёме тотчас появился хозяин.
– Володя, извините, я хочу вас угостить. Берите несколько кусочков. Вот салфетки.