Парень выскользнул из квартиры и, перепрыгивая через несколько ступеней сразу, за пару минут оказался на улице. Вокруг тихо, только пьяные смеются и бьют бутылки, да подростки слушают через портативную колонку матерный рэп. Никого подозрительного не видно.
Для верности Стигмат осмотрелся ещё несколько раз, прежде чем идти к метро. Вот где народу было гораздо больше. Двенадцать, а люди всё ходят и ходят. Лето. Жизнь в этот сезон кипит даже по ночам. Особенно в выходные. Приложив социальную карту к терминалу, парень рванул вперёд и понёсся вниз по эскалатору. Благо, на нём стояло всего два человека. Заскочив в последний вагон, он забился в угол и скинул рюкзак на соседнее место. Как обычно. Сейчас бы очень пригодились наушники. Натянул капюшон, чтобы три тётки, подросток и мужик, случайным образом раскиданные по вагону, не увидели его лица. Сделал вид, что спит, а руки засунул в карманы толстовки.
Ему не нравилось быть на виду, особенно в поездах. Когда люди находились слишком близко, что бывало с ним каждый день перед учёбой, появлялась опасность раскрыть свой секрет. Если бы он порвал перчатку, на него смотрели бы совершенно иначе. Не как на обычного пассажира, а как на урода или инвалида, которого хочется пожалеть. Кинуть лишнюю копейку на лекарства или отвернуться и посочувствовать молча. Жалость к убогим он тоже испытывал, правда, давать им было нечего. Но себя таковым никогда не считал. Он полноценный здоровый парень, пусть и с небольшим изъяном.
Миновав череду полупустых станций, поезд с лязгом затормозил на нужной Стигмату остановке. Глубокий мужской голос сообщил: «Станция Студенческая. Платформа справа». То, что нужно для парня, которого только сегодня вышвырнули из института. Он подхватил рюкзак, выпрыгнул из вагона и двинулся в сторону выхода к Киевской улице. Под Третьим транспортным кольцом находилось место, которое он искал, и куда временами наведывался: легендарная стена московских граффити-райтеров нулевых.
Ночью шанс того, что его заметят, был ниже. А уж к стене рядом с путями вряд ли кто-то захочет идти по собственной воле, кроме, конечно, нариков или уличных художников. Поэтому он без опаски бросил рюкзак на землю и вытащил оттуда баллончик краски, садовые перчатки и толстый чёрный платок. Обвязал платком лицо, заменил кожаные перчатки на садовые, сделал хвостик, чтобы волосы не мешались. Надел на голову фонарик, включил.