Москва усмехнулась.
– А ты юморист, Стигмат.
– Только вот мне, почему-то, совсем не смешно, – грубо отрезал он, глядя на женщину.
– Понимаю, – видя враждебность в глазах парня, она добавила: – Нет, правда, я тебя понимаю. Жил себе двадцать лет, никого не трогал, а тут является потрясающей красоты незнакомка и говорит, что ты избранный. Любой бы удивился.
– Удивился? Слабо сказано. Да я уже себя в психушку сдал три раза за наш разговор. И, пожалуй, стоило бы набрать номерок, чтобы меня немедленно туда увезли.
Вместо того, чтобы разозлиться или возразить, Москва заливисто рассмеялась. Её тонкий звучный голос огласил переулок, однако из ближайших окон никто даже не выглянул. «Ненормальная», – подумал Стигмат, и опустил недоверчивый взгляд на монеты. Отсмеявшись, женщина приняла серьёзный вид и сообщила:
– На тебя возложена особая миссия. Ты – Созидатель, и должен избавить мир от Губителя.
Вот теперь Стигмат точно собирался вызвать медиков. Ему вдруг стало так плохо, что перед глазами поплыли чёрные круги, а горло сдавила судорога. Не чувствуя ног, он немедленно осел на асфальт. Взглянул на солнце – оно тоже покрылось чёрными пятнами. Некрасивыми, рваными. Словно вся его жизнь в мгновение ока схлопнулась, как недочитанная книга. Несмотря на состояние парня, Москва продолжала:
– Каждые несколько веков на свет появляются два одаренных ребенка. Вспомни: Пушкин и Дантес, Моцарт и Сальери, Цезарь и Брут. Они являют собой добро и зло. У одного есть сила разрушения, у другого – любви и созидания. И в самый критичный для Земли момент они вступают в схватку. До этого всегда побеждала любовь.
Несколько долгих минут Стигмат переваривал в голове то, что она сказала. В итоге, пришёл к неутешительному выводу: если родился с метками, похоже, отвертеться не получится. Это как с палисадником у дома: живёшь в пятом подъезде – будь добр, помогай сажать цветы. Закономерно, но несправедливо.
– Погоди-ка, – скептически отозвался он. – Так ведь Пушкин, Моцарт и Цезарь были убиты. А их враги проживали эту жизнь припеваючи еще несколько десятков лет. Что-то в твоей версии не сходится…
– Да. Они погибли. Такие были времена. Но перед смертью смогли каким-то образом усмирить разрушения. Никто не знает как, но они сделали это. Иначе бы мы с тобой здесь не стояли, а мир давно пал под гнётом четырёх богов стихий.