– Нет! Не тронь! Беги, Толян! Беги! – Витькин голос необычно визжал, страшный зверь на мгновение замер и повернул голову в сторону Витьки: «Остановись!» – и Витька послушно замер там, где был.
– Уходи. В тебе есть жизнь, – сказал зверь.
Толик с перекошенным от ужаса лицом, весь заляпанный кровью, обернулся к Витьке. Руки Толика дрожали, но всё ещё держали трубу. Он вдруг отчаянно заорал и замахнулся на серое существо, только что уничтожившее его друзей. И просто исчез в тумане, исчез даже быстрее Кена, не появилось ни капельки крови, – так быстро зверь его сожрал. Вот тогда Витька кинулся обратно к оконному проёму: «В тебе есть радость, человек. Жизнь не имеет цены…» – неслось вслед ему.
Витька поднял голову. Рука сильно болела. Он едва смог подняться на ноги. Его раскачивало. И вдруг он увидел Олега, бодро шагавшего впереди него. Рубашка на нём была целой и чистой, ни следа крови от ранения на ней и на его джинсах Витька не заметил. Вокруг Олега было едва заметное серое сияние. Олег остановился и обернулся. Посмотрел на Витьку и широко улыбнулся. «Стремление выжить – бесконечно…» – сказал он, потом отвернулся и продолжил ровно шагать, оставив Витьку стоящим с открытым ртом посреди слабоосвещённой улочки. Витька постоял несколько минут, оглянулся. Затем неуверенно двинулся осторожными шагами, прихрамывая, и держа под локоть левую руку правой, будто свёрток. Он так и не заметил, что следом за ним серой тенью кто-то идёт.
Некто, очень похожий на Кена, широко распахнул дверь в дом. Здесь было тихо. Никто не встретил Кена, кроме пьяного отца, который как мешок с картошкой вывалился с кухни в прихожую, услышав чьи-то шаги. Кен замер на пороге и молча смотрел на Уварова-старшего.
– А-а, припёрся, щенок! – Медленно, растягивая слоги, произнёс отец. – Иди, …, в дальнюю, или куда там, поищи-ка мне ещё бухла… – он громко вздохнул и затем громко рыгнул.
Кен молча и не моргая смотрел в глаза отцу, даже двинулся с места.
– Ну! – коротко басом проревел отец. Он двинулся на Иннокентия. Тот продолжал молча стоять. – Тваю …! Щенок поганый!
– В тебе нет жизни. Ассенизация! – вдруг произнёс спокойным ровным голосом странный человек, так похожий на Иннокентия Уварова. Неожиданно Павел Станиславович протрезвел, чего с ним никогда ещё не происходило. Вместо сына на пороге он увидел дикого зверя, вокруг которого клубилось серое облако, слабо мерцавшее короткими вспышками. Зверь посмотрел на него большими рубиновыми глазами, зарычал, приоткрыв пасть с белыми клыками. И тут Павел Станиславович испугался. Но ничего не успел сказать. Даже дёрнуться не успел.