Либо у всех нас едет крыша, либо все мы по-настоящему начинаем познавать реальность. Я ещё подумал: «Кому скажешь – не поверят»; ты веришь?
5
Мы все тут чокнулись или наоборот вернулись к нормальному образу мышления.
Те, кто всё ещё навещает меня, слушая весь этот бред, отказывается верить, но всё-таки поражается случившемуся, как правде. Они просят всё подобное снимать на камеру телефона. Да-да, отстраниться от происходящего с помощью новых технологий. Это даёт ложное ощущение, что происходящее – фанатская драка, где операторов не трогают. А мне было наплевать на то, о чём меня просили. У меня было две важные задачи: не съехать с катушек и поскорее свинтить из стационара.
За полгода до больницы у меня было такое дело: её звали Н. Как человек она – эксклюзив. На тот момент, когда я с ней познакомился, она уже была не совсем адекватной. Раздвоение личности, плюс упрямая вера в Сатану, бисексуализм и эмо-панк. Не знаю… меня всегда интересовали нестандартные подходы.
Это было в Биче – заброшенном полуразрушенном помещении, стоящем в пяти метрах от железной дороги. Тогда я каждое третье воскресение бывал на собраниях литературного общества «Третий Путь», после которых мы напивались до состояния амёб где-нибудь во дворах и расходились по домам. Как настоящие поэты! И вот, в один прекрасный день кто-то сказал: «Пошли в Бич!» и мы пошли. В Биче собирались самые разношёрстные люди города: металлисты, панки, эмари и многие другие. Лежбище пьянства и разврата. Если ты придёшь средь бела дня в Бич абсолютно голый, даже не надейся, что кто-то удивится. Всё, чтобы ты ни сделал, будет в полном порядке вещей. Одной девочке было четырнадцать лет, и на её счету было уже четыре аборта… готовилась к пятому. Это ли не рекорд?! Я пел в тот момент, когда краем глаза заметил девушку с лицом, раскрашенным под Арлекина, которая восхищалась мной своей подруге. Я был в самом правильном состоянии для того, чтобы познакомиться поближе. Я встал и спросил номер телефона… и аськи. У меня тогда была и аська, и «контакт», и чувство, что они по-настоящему нужны для адаптации в современном обществе… но они… не нужны. Переписываясь с Н., мне приходилось врать, что я уже не девственник, чтобы она не подумала, что я совсем уж никчёмен. Но, не смотря на это, ей, всё же, пришлось учить меня поцелуям. Это был тот дурацкий подростковый возраст, после которого жалеешь всю оставшуюся жизнь. К моему третьему приезду в Бич мы с Н. были на очень короткой ноге. Она залезла ко мне в штаны, а я нащупал дырку у неё в джинсах, и мы полностью подружились. Мы были оба в состоянии «настоящих поэтов», и тут-то она сказала свою роковую фразу: «Пойдем, потрахаемся». Да, тут-то всё и началось.