– Не удивляйтесь, если увидите рельсы. Объект секретный, поэтому людям говорили, что строят метро.
Дверь открылась, и от неё вниз уходила крутая лестница. Справа на стене был рубильник. Джазмен поднял его, и лампы на стенах под потолком замигали и загорелись. Партизаны тихо начали спускаться по лестнице: по левую сторону от них была надпись большими буквами: «ОБЪЕКТ СЕМЬСОТ СОРОК ВОСЕМЬ. СЕКЦИЯ ТРИСТА ДЕВЯНОСТО СЕМЬ». До конца лестницы отряд дошёл только через пятнадцать минут. Никаких рельсов партизаны не увидели.
– Нам туда! – Сказал Джазмен и показал на сумрак в западной стороне.
Они проходили секцию за секцией, включая один рубильник за другим. На стенах красовались надписи: «Секция триста восемьдесят два», «Секция двести семьдесят», «Секция двести пятьдесят четыре». Это был настоящий подземный город с широкими улицами, просторными перекрёстками, кинотеатрами и нерабочими светофорами. Через решётчатую вытяжку в стене иногда виднелись поезда неоткрытого метро – вуаль секретности. Когда на стенах появились указатели с названиями улиц и домов, проводник сказал:
– Поздравляю, мы прошли пригород! Теперь двинемся в центр.
По разветвлениям и названиям улиц – это была точная копия наземного Владимира, поэтому Джазмен знал, как попасть в центр и надеялся, что он не заведёт отряд в какие-нибудь дебри. Токарев заглядывал в вытяжки: в одной из них он увидел платформу и гравировку на стене «Клязьменская». Это была станция метро, которая могла быть открыта для «простых смертных». Шёл третий час дороги – партизаны устали и заблудились. В какой-то момент они услышали гитарный бой; кто-то на подземной улице Токарева (слева от Октябрьского проспекта) пел:
Дождь над заброшенной бензоколонкой –
Вот красота нынешних дней!
«Песни «Адаптации»? – Подумал Токарев, – будем надеяться, что это партизанская бригада».
Они повернули на эту улицу Токарева и, прижимаясь к стене, пошли на звук. На стене была надпись «Секция сто пятьдесят девять». Выглянув из-за угла, Джазмен увидел десять человек без определённой униформы – все были одеты по-разному. Один из них играл на гитаре и пел, а другие – поедали стратегический запас тушёнки ножами из консервных банок. С подземной улицы Горького доносился гул людских голосов.
«Оседлые, – подумал, было, проводник, – они тут не одни». Он с трепетом прислушивался к гитарным аккордам и пытался поймать самые громкие моменты песни, чтобы достать магазин из автомата и проверить его на наличие патронов. Патронов не было. Джазмен аккуратно положил пустой магазин на землю и достал из внутреннего кармана ещё один. На этом песня прекратилась, и Джазмен тряхнул головой, выражая досаду. Он уже хотел, было, резко поставить магазин и открыть стрельбу, но в этот момент люди с тушёнкой заговорили: