– Коленька, – из угла послышались всхлипы, – заходи, заходи скорее, родной!
Краськовы зашли в комнату. Дурманно пахло валерианой и ещё какой-то травой. Было чисто и тихо, только гулко тикали ходики с дверцей для кукушки. На деревянном полу комнаты лежали тканые половички, пара комодов да шкаф возвышались у стен. Справа у окна с белоснежными кружевными занавесками, на кровати с железными спинками, прикрывшись одеялом, лежала бабулечка. Голова покоилась на двух подушках, одна на одной. По её бледному, симпатичному лицу текли слёзы. Она вытирала их краем цветастого платка, повязанного на голове. Другую руку протягивала в сторону Николая.
– Иди, иди сюда, сынок. Дай я тебя обниму!
Папа подошёл к тёте Маше, наклонился, поцеловал и его плечи затряслись.
Оля с сыном стояли посередине комнаты, не решаясь подойти в столь трогательный момент и пожалеть его.
Коля вытер глаза и сел, на стул, пододвинув его ближе к кровати.
– Тёть Маш, ну как же ты так, почему раньше не написала, если адрес знала?
– Да всё как-то справлялась. А теперь вот, видишь, слегла. Спасибо, Михал Кузьмичу, председателю, не забывает старую, то дочь свою пришлёт прибраться, то сам заедет навестит. Но, чувствую, тяжело им со мной. Вот и решилась тебе написать. Кроме тебя у меня ведь никого не осталось!
– Это да. А я ведь тёть Маш, не один. Вот, с семьёй приехал. Знакомься!
Он знаком пригласил родных подойти. Те, осторожно ступая на коврики, подошли и встали рядом с кроватью.
– Мой сын, Дима, – сказал папа, положив руку на его плечо. А это вот, жена – Олюшка.
– Ну здравствуй, красавица, а я тётя Маша, – протянула она ей свою руку.
Ольга чуть пожала её. Это была рука, сильного человека, жёсткая от деревенского труда и одновременно тёплая, от доброты, которая она дарила людям.
– А этот, этот прям герой, прям ты, Колюшка в детстве. Иди сюда поближе, сядь, не бойся, зови меня бабушкой Машей, можешь бабулечкой, я не обижусь! – сказала она, гладя Димкину руку и заглядывая в его глаза.
– Хорошо, бабушка! – ответил мальчик.
– Ну и молодец! – она полезла одной рукой под подушку и вытащила две смородиновые карамельки.
– На-ка вот, бабушкины конфетки, поешь, посластись с дороги! – сказала тётя Маша, передавая Димке угощение.
– Спасибо, бабулечка! – вспомнив договорённости поблагодарил её Димка.