– Сторожем мы займёмся чуточку позже. – Сурово сообщил Качмарек и направил стопы к лестнице.
– У тебя и выбора-то нет. – Подумал Фабисяк и еле заметно ухмыльнулся.
Престарелого дедушку Ежи и Людгарду Бузек троица, как и ожидалось, обнаружила в кабинете зоолога Журавского. Молодая учительница, завидев пана Яцека, оторвала зад от стула и, имея вид испуганный и тревожный, попятилась в направлении разбитого окна. Неприлично отъевшийся Мулярчик ласково улыбнулся и махнул рукой так легко, непринуждённо и как-то по-девчачьи, что Людгарда не могла не понять – ей теперь ничего не угрожает. Таким уж человеком был пан Яцек – если он кого не зашиб в редкую секунду возбуждённости, то не зашибёт уже никогда.
– Знала бы об этой моей особенности моя вторая жена Гражинка. – Подумал Мулярчик и вспомнил какой красивой она была. Пожалуй, самой красивой из всех его жён и, пожалуй, не самой умной.
– Ну, куда же ты? – Обратился престарелый дедушка Ежи к Бузек. – Разве это вежливо с твоей стороны?
– Извините. – Смущённо произнесла девушка и вернулась на стул.
– Присаживайтесь и вы. Я как раз объяснял этой молодой особе свою личную теорию происхождения человека.
– Вашу личную? – Недоверчиво переспросил директор Фабисяк.
– Да. И перед тем, как ничем необоснованно усомниться в правильности, вы должны её выслушать. Я понимаю, что расследование и всё прочее, но раз уж мы оказались в кабинете зоологии, то не должны терять время.
– Но на выслушивание вашей теории мы-то его и потеряем.
– Вот, что я вам скажу: Бог, в существовании которого сомневаться не приходиться, по собственному образу и подобию создал инопланетян, а уже те, в свою очередь, развившись так, что дальше некуда, в секретных лабораториях и создали человека. И вот когда до них дошло, какой монстр у них получился, отправили его, от греха подальше, на Землю. Хотите верьте, хотите нет, но только обратного вы доказать не сможете.
– Никто и не собирался. – Пробурчал пан Тадеуш и у пана Яцека возникло желание вмазать ему оплеуху – меньше всего пану Яцеку нравились строящие из себя скептики.
– Много лет назад, – продолжал престарелый дедушка Ежи, – я собирался выступить с этой своей доктриной на крупном научном симпозиуме, но накануне вечером выболтал тему доклада одному коллеге-учёному. Откуда же мне было знать, что он окажется агентом польской секретной службы? Не помню, что мы с ним тем вечером пили и чем закусывали, но очнулся я только через два дня в каком-то грязном подвале. Прикованный наручниками к железной койке. На мне была какая-то нелепая пижама. И что бы у меня не чесалось, почесать этого я не мог.