В вестибюле они встретили давно немолодого человека, представившегося местным сторожем Михалом Боньчаком. Михал был явно чем-то встревожен. Вытаращив безумные глаза, он прижимал к губам указательный палец левой руки, требуя не поднимать шума, а взмахами правой пригласил проследовать за ним. Троица остановилась у двери с надписью «туалет».
– Он там. – Можно было прочесть по губам Боньчака.
И от этой информации Качмареку сделалось нехорошо, да так, что захотелось куда подальше запихать профессиональную гордость и всё же привлечь к этому оказавшемуся опасным делу относительно мужественного инспектора Смыка.
Звать пана Людвика прямо сейчас означало навеки покрыть себя несмываемым позором, и Влодьзимеж попытался представить, как в сложившейся ситуации поступил бы героический полицейский, находись он сейчас на его месте. В голове детектива мгновенно нарисовалась картина: решительным шагом инспектор Смык подходит к двери и колотит её огромным мохнатым кулаком; с той стороны басовитая голосина объявляет вначале о том, что номер занят и тут же интересуется: кого это в столь поздний час приволокли бэлты? Пан Людвик какое-то время мнётся, вороша в памяти знания о польском фольклоре и вспоминая, кто такие эти бэлты, но, так и не вспомнив, решает слукавить и ненатурально мягко произносит: «свои». Неустановленная личность с той стороны прокламирует об отсутствии у кого-либо из «своих» столь мерзопакостного дисканта и палит через далеко не бронированную дверь из револьвера сорок пятого калибра!
И что же делает отважный Смык? Правильно: получив три пули в голову и столько же в живот, разлёживается на недавно помытом полу и, пачкая всё вокруг себя липкой кровью, жалобно просит принести ему голландского сыру!
Боковым зрением неприлично отъевшийся Мулярчик заметил, как охваченный волнением Качмарек пытается зайти ему за спину, и демонстративно сделал два широких шага назад, ясно давая понять, что читает начальника как открытую книгу и использовать себя в качестве живого щита ни за что не даст. Влодьзимеж и пан Яцек встретились взглядами, и по выражению их лиц сторож Боньчак предположил, что эти двое мысленно договариваются куда подальше сбежать. Если и были у пана Михала психологические задатки, то весьма посредственные, в противном случае ему было бы известно о существовании мужчин, которым кровь из носу необходимо взгрустнуть накануне свершения очередного подвига и умозрительно сделать жизни ручкой. Именно к такой категории относились Влодьзимеж и пан Яцек. Синхронный кивок головами ознаменовал начало активной фазы операции: детектив и его неприлично отъевшийся помощник в два прыжка преодолели расстояние до двери туалета, по которой нанесли ногами удар такой силы, что их отбросило назад и повалило на пол. Сама же дверь, как ни в чём не бывало, целая и невредимая осталась висеть на петлях.