Мефистофель попробовал сделать глоток из своего горшочка, но холодным на вкус он показался еще более отвратительным, поэтому он сперва с недоверием посмотрел на Люцифера, ожидая, что и он скривится от вкуса, но тот продолжал отпивать как ни в чем не бывало, а затем просто отставил напиток от себя подальше.
– Ты утверждаешь, что человек, свободный от Великих Грехов, сделает свой выбор в пользу добродетели. Веришь, что свободная воля есть воля творить добро. Я утверждаю, что свобода воли – свобода делать то, что пожелаешь ты сам, и что воля человека – желать благо лишь себе, а потому он не выберет добродетель. Я нахожу девяносто девять людей, что желают лишь богатства, роскоши, величия и славы только себе; людей, что порабощены страхом, ложью, похотью и ненавистью. И как только я готов уже объявить себя победителем, находится такой… – Мефистофель сделал паузу и глубокий вдох. – Такой человек, что совершает благо даже в ущерб себе.
– Одна добродетель во сто крат весомей зла. Как я и говорил! Просто согласись, что это ты ищешь зло в людях, ищешь злых людей, сам радуешься тому, как они делают свой неправильный выбор лишь потому, что поражены страхами и сомнениями. Люди же хоть и люди, но все же лучше, чем ты думаешь о них. И хороших людей намного больше плохих!
– Да, но девяносто девять выбирают зло! Почему это не делает меня победителем в нашем споре?
– Потому что, Мефистофель, плохой человек не тот, кто один раз выбрал сделать зло, но тот, кто постоянно выбирает не делать добра. Именно поэтому твои девяносто девять не равны моему одному.