Выйдя из сауны, она встала под холодный душ, смыла пот и пошла к бассейну. Мягко пахнущая хлоркой вода обняла тело голубой прохладой. Но не подарила желанного облегчения.
***
Вернувшись домой, Саша разулась, сняла одежду, прошла в гостиную и села на диван, зажав ладони между коленей. Её знобило – холод поднимался изнутри и накатывал волнами, как дурнота. Стены покачнулись, время сделало кувырок.
Год назад, первого января, умер папа, и она долго не могла заплакать. Накрыло её на этом самом диване, когда наконец жуткая в своей неизбежности и законченности мысль – папы больше нет и никогда не будет – вошла в сердце раскалённой иглой. Упав на мягкий плед и уткнувшись лицом в колени, Саша зарыдала. Казалось, она осталась одна в целом свете и ничто уже не согреет её опалённой одиночеством души.
Когда ему поставили диагноз «болезнь Альцгеймера», стало понятно, что их ждёт длительное, мучительное расставание. С каждым днём отец будет уходить всё дальше, теряясь в паутине беспамятства и беспомощности, а Саша – молча наблюдать, не отходя ни на шаг. А потом, слишком скоро и в то же время, когда они оба устанут до изнеможения, всё закончится.
– Не плачь, Сашок. Я стар и, как сказал Эйнштейн, смотрю на смерть как на старый долг, который рано или поздно придётся заплатить, – сказал он тогда.
Скоро папа стал забывать самые простые вещи: завтракал ли, принимал ли лекарство. Потом не смог писать и читать, и Саша часами просиживала у его постели, читая вслух его любимые книги: «Трёх мушкетёров», «Всадника без головы», «Моби Дика». Она с ужасом ждала момента, когда папа перестанет её узнавать. Но даже когда он почти разучился говорить, в его глазах вспыхивал радостный огонёк, стоило дочери приблизиться.
Первого января она отпустила сиделку и почти весь день провела в его комнате. После обеда взяла с полки Дюма и читала вслух до самого вечера. Отец улыбался, засыпал, просыпался и снова улыбался, глядя куда-то в окно, словно мечтал оказаться снаружи.
А потом он взял её за руку и потянул на себя. Саша приблизилась и услышала из его рта звуки, которые сначала показались полной абракадаброй. Но переспросить или разобраться не получилось, потому что он захрипел, зажестикулировал, пытаясь доказать важность сказанного, а потом закатил глаза и замер.