КЛЕОМЕНА. Всех тех, кто посмел из уст своих исторгнуть мат и женщин называть блядями, казнить я прикажу! И если нужно, тот приговор сама исполню! И каждого сама прожгу смертельным взглядом! И мне не помешаешь ты!
ДИОМИД. Тогда в постель с тобой не лягу.
КЛЕОМЕНА. Как смеешь ты условия мне ставить?
ДИОМИД. То не я, а небо ставит. То справедливость вопиет. Я не могу с тобой сгорать от страсти, покуда знаю, что палач над братьями топор заносит.
КЛЕОМЕНА. Твой брат приговорен?
ДИОМИД. Нет. Но все мужчины братья мне, а женщины все сестры. Все люди мне родня, а о родне в беде забыть не можешь ни в самый горький час, ни в самый сладкий миг утех с царицею в постели.
Клеомена подходит к Диомиду и обнимает его, прижимаясь к его груди.
КЛЕОМЕНА. Мое ты сердце тронул снова. Такой души большой, как у тебя, еще не видел мир. Как чистый свет она исходит из груди твоей, и к ней хочу прижаться.
Диомид обнимает Клеомену.
ДИОМИД. О сладкий миг объятий! Как долго ждал их я. Столетья! Но не терял надежды, что час придет и обниму тебя, прижму к груди и обхвачу твой стройный стан руками.
Диомид целует Клеомену в губы, она обивает его шею руками.
КЛИОМЕНА. Твой жаркий поцелуй все глыбы льда во мне в пар превратил. Лишь ночь закончится, наутро я помиловать велю всех тех, кого казнить бы завтра я велела.
ДИОМЕД. Я знал, что ты прекрасна не только телом, но душою тоже.
Танец Диомида и Клеомены. Они танцуют, как две противоположности, слившиеся воедино – как лед и пламя, день и ночь, свет и тьма.
От их танца возникает сфера необычного света, окружающая их. И льется музыка, похожая на пение ангелов.
Тронный зал. Мирона и Аникия трут пол.
МИРОНА. Обноски кинула свои, играя в благородство, и тут же пол скрести заставила! Как ненавижу я ее за эту щедрость лживую, что хуже самых мерзостных грехов! И платье гадкое не трону даже пальцем. Оно мне кожу жжет и душит горло рукавами.
АНИКИЯ. Смирись и свой удел прими, сестра. Есть господа, есть слуги. И неизменна та стезя, что свыше нам дана. Служить ей будем мы, покуда живы.
МИРОНА. О нет! Мы изменить все можем.
АНИКИЯ. Что мы изменим?
МИРОНА. Убьем ее, царицу Клеомену! И сами править станем!
АНИКИЯ. О бедная сестра моя, от тягот жизни ты с сошла с ума!
МИРОНА. Нет, вовсе нет! Я мыслью ясной вижу, что нам возможно править там, на троне, власть у нее отняв.