– Чудесно. Случайно встретил, случайно проводил, случайно колечко перекочевало с ручки на ручку. Пой, соловушка, пой. И бороду, наверное, сбрил случайно?
– Пожалуй, что так.
– Ох, Иван, не слишком ли много случайностей? Я, как ты знаешь, не математик, а всего лишь историк, но насколько мне помнится, есть в математике и такой закон (или теория, тебе виднее), что когда происходит очень много случайностей, то это уже не случайность, а закономерность. Тебе не кажется?
– Ирина, мне давно ничего не кажется. И тебе советую выбросить из головы подобную чушь.
– Тебе всё чушь. И то, что я директор этой школы, а ты, мой ближайший родственник, разводишь в ней бардак! А я детям должна смотреть в глаза. И их родителям. И твоим коллегам. Это, по-твоему, чушь?
– Ирина, опомнись! На что ты намекаешь? Как тебе не стыдно? У женщины такое горе, а ты…
– Какое ещё горе?
– У неё муж погиб.
– Когда?
– Три месяца назад.
– И три месяца она носила колечко на правой руке. Не странно ли?
– Ирина!
– Откуда ты узнал об этом?
– Она сказала.
– Когда?
– Двадцать восьмого. Надеюсь, ты удовлетворена? Допрос окончен, я могу идти?
– Нет, Иван. Ещё не всё. Почему именно тебе она сказала об этом? Тоже случайно?
– Я так не думаю. Она знала о моём несчастье. Поэтому, когда Светлана Викторовна сочла себя в силах, она именно со мной поделилась своим горем. Ведь больному человеку легче понять другого больного человека.
– И ты столь великолепно всё понял, что, сломя голову, помчался сбривать бороду. А о том, что у неё двое маленьких детей, она тебе, случайно, не забыла рассказать?
– Не забыла. И о том, как трудно ей приходится сейчас, и как тяжело с жильём – ничего не забыла.
– Даже так. Эх, Ваня, Ваня. Светлана Викторовна – приятная женщина и человек она, кажется, неплохой, но – двое детей. Подумай, Иван, подумай. И если ещё не поздно…
– Ирина, – устало выдохнул Иван Сергеевич, – я говорю тебе русским языком: у нас со Светланой Викторовной ничего не было, нет и быть ничего не может. Хотя бы даже потому, что она не в моём вкусе.
– Вот как? Насколько мне известно, тебе всегда нравились женщины подобного типа.
– Мне нравились девушки в белом, а теперь я люблю в голубом. Сейчас меня привлекают здоровые, крепкие, грудастые бабы без комплексов, хорошо знающие, чего хотят получить от жизни в данную конкретную минуту. А Светлану Викторовну мне просто по-человечески жаль. Но при всём при том я не испытываю к ней ничего из того, чем напичканы бабьи книжонки, на которых вы помешались с недавних пор.