Лёня покрутил у виска пальцем, что означало: «Ты – дура что ли?»
На детский вопрос: «Почему?»
Он ответил только: «Не знаешь, о чём говоришь. Какая правда?»
Соня автоматически обиделась, так как получала от Лёни отповедь практически на любой свой порыв. Но «мечту не предала». И, когда подвернулся случай, радостно занялась тем, что, как ей казалось и есть настоящее репортёрство.
Увы. Тогдашний редактор новостей Михайло Козлов быстро лишил её иллюзий.
– Детка, – сказал он, отсмотрев свежеснятый материал (Соня с риском для если не для жизни, то для здоровья, сделала репортаж о скинхедах), – Это очень хорошо, талантливо, но никому сейчас не интересно. У тебя тут какие-то несчастные одинокие дети – прямо клиенты Макаренко. А мне нужны подонки и убийцы. Кого они убили? Хотя бы котенка?
Соня едва не задохнулась от возмущения…
– Они пока ещё не успели принести реальный вред. В том-то и дело, что есть шанс их спасти – помочь выбраться.
Выражение лица у Козлова было примерно таким же, как у Лёни, когда он крутил пальцем у виска в ответ на её восторженную тираду.
– Спасать сейчас нужно тебя, вернее, твой репортаж. Иначе ты здесь не выживешь.
Соня молчала. Козлов воспринял её молчание как крик о помощи.
– Так и быть, на первый раз помогу, – милостиво согласился он.
И сам смонтировал сюжет, а потом кое-что дописал по тексту.
В тот вечер Соня смотрела новости совсем по-другому. Ей было обидно до слёз, но, когда после «истерзанной» Козловым картинки, ведущий новостей сказал, что «на счету этой группы подростков множество дерзких хулиганских выходок, в том числе и нашумевшее недавно убийство студента из Марокко», Соня поняла, что Лёня всё-таки иногда бывает прав. Она-то знала, что марокканца убили другие ребята (убитый пытался кинуть местного авторитета во время сделки по наркоте).
После этого случая ей пришлось какое-то время пожить у Лёни. Обиженные скинхеды вырезали на двери только что приобретенной ею квартиры разнообразные знаки и символы, подожгли новехонький придверный коврик, а в почтовый ящик подкинули дохлую мышь.
– Скажи спасибо, что вообще не спалили, – злорадствовал Лёня, когда она попросилась пожить у него несколько дней, – Как? Нашла правду?
Соня мрачно молчала. Уйти с телевидения означало быть совсем неправой, потерпеть поражение. А ведь она так стремилась к самостоятельности. И потом все-таки в глубине души она верила, что может «победить систему» и сделать этот мир чуточку лучше.