Юбка начала сваливаться с меня где-то на подступах к горам. Позади были переезды в дилижансах, попутные телеги и долгие пешие переходы. Пару раз я сбивалась с пути, плутала, но с помощью добрых людей, находила правильную дорогу.
Злых людей встретила лишь однажды – когда на меня попытались напасть в тенистом перелеске. Я честно предупредила их, что я девица нервная и, если что, бить буду по самому дорогому. Ну разве я виновата, что они мне не поверили? Они неслись от меня с воплями и проклятиями, прикрывая достоинства и хлопая выскочившими из спин крыльями. Не знаю, будут ли у них еще дети, но сильно переживать я не стала: генофонод не сильно пострадает, если конкретно эти особи не станут продолжателями славной династии крылатых людей.
Конечно, если бы это были маги, мне не удалось бы все так легко. Но тут свезло.
Итак, с меня начала сваливаться юбка. Сначала я решила, что это потому, что нормальные гостиницы закончились, а с ними прачечные и прочие чистящие услуги. Ткань от носки растянулась и потому мечтала покинуть мою талию, болтаясь на бедрах. Но оказалось, что я похудела, и пришлось подвязывать пояс веревкой, снятой с пугала на одном из огородов. Надеюсь, владельцы не сильно оскорбятся. Но на всякий случай я постаралась запомнить местоположение этого огорода, чтобы при возможности отплатить людям добром.
Я ощупала себя, но особых изменений, к сожалению, не нашла. Живот все так же оседал на ноги при сидении, ляжки терлись друг о друга до состояния дискомфорта, а пальцы по-прежнему напоминали сосиски. Одышка заставляла часто останавливаться и пережидать голвокружение и спазмы в легких. Но идти стало намного легче, чем в начале пути, словно мое тело смирилось с тем, что я его заставляю делать.
Расстояние позади осталось довольно приличное – это стало понятно по изменившемуся пейзажу.
Поля, проплывавшие за окном дилижанса, почти пропали. Все больше виднелись горы на дальнем плане. Города встречались реже, зато малюсенькие посёлочки – чаще. Деревья мельчали и словно бы искривлялись, зато кусты отращивали шипы и колючки. И солнце отказывалось прятаться за тучи: оно, наоборот, словно преследовало меня, не давая скрыться от его жарких объятий, доводило горло до непереносимой сухости.
Вскоре я попрощалась с последним средством передвижения. Селянин на телеге в тысячный раз спросил, правда ли я хочу на Грозовой Хребет, и, получив по-прежнему утвердительный ответ, осуждающе поцокал языком. Когда он скрылся вдали, я поднялась с камня, куда уселась, собираясь с духом, и пошагала по тропе вверх.