Всё ждем-с чудес, а их и нету.
Оставшись одна, Аня задумалась. Ждать подсказки было абсолютно не от кого. Её отношения с матерью десять лет назад приобрели острый характер личной войны за независимость. Со временем всё наладилось, но родители успели развестись, создать новые семьи. Ане там места не было, особенно с проблемами, во всяком случае, она так считала. Советам Дарьи она уж точно не собиралась следовать. Антонов был начальником подруги, и Аня ни минуты не сомневалась, что та уже рассчитала схему своего карьерного роста в фирме. Собственно, Дарья и познакомила их, когда поняла, что Антонов романов на службе не признаёт. Аня покривила бы душой, если бы не признала, что вначале Дарьин шеф ей очень понравился. Знала, что у него семья, почти верила, что разведётся, подумывала уже родить от него. Но там, на даче, увидев, как некрасиво он прячет от неё семейные фотографии, впервые ощутила неприязнь. Увидела это случайно, незачем столько зеркал развешивать. А дальше больше: Антонову и погусарить хотелось, и следы замести. Только очень грустно, когда отпечатки твоих каблучков на земле тут же аккуратно затирают, да и в сад с распустившимися пионами не пускают из опасения, что соседи сразу гостью приметят. Тридцатилетняя женщина всё-таки имеет чувство достоинства. В общем, ничего хорошего из этой поездки для неё не вышло. А может, наоборот, убереглась от ошибки? Обошлось всё, кстати, без особых страданий – метаний, так себе: брезгливое сожаление и ощущение, что нужно что-то срочно менять. Работа в юридической консультации уже не увлекала, как прежде, а близкий отпуск представлялся ещё туманным. Пока отношения с Антоновым были на взлёте, само собой отпуск вопросов не вызывал. Сейчас же перспектива провести лето в городской духоте пугала. Ехать к морю было банально не на что: большая часть отпуска предполагалась без содержания, потому что их офис закрывался на капитальный ремонт. Начальство, конечно, предложило варианты, но очень уж убогие.
– Закон бутерброда, – думала Аня, устраиваясь спать: в кои веки отпуск летом, а что делать – не знаю.
Утром её разбудил звонок, который разрешил вечерние заботы.
Семейная летопись. 1919-1920
Разные судьбы рисунком несхожие
Любовь заплетает в косу пригожую.
Ксении было почти двадцать лет, когда занялась на русской земле кровавым пожаром Смута. Отец её – офицер, верой и правдой служа Отечеству, после большевистского переворота оказался в числе его врагов. Мать с дочерью, пока шла германская война, жили в Москве. Рядом расположился госпиталь, и Ксения с подругами помогала персоналу ухаживать за ранеными. Там познакомилась с сибирским парнем, когда он выздоровел, собралась за ним в Сибирь. На востоке, в армии Колчака воевал её отец. Мать Ксюши, Ирина Всеволодовна, собиралась к мужу, рассчитывая устроиться в Омске. До Волги добирались вместе, потом пути разошлись, её дочь с мужем поехали дальше, на его родину, Иркутскую губернию. Вначале родители, конечно, были недовольны выбором дочери, просто невозможный мезальянс. Молодых тихо и незаметно для всех повенчал близкий семье священник. Впрочем, через полгода, когда погиб муж – офицер из окружения барона Каппеля, мать Ксении уже не столь отрицательно относилась к её замужеству. Зять внешним видом походил на пролетариев, но политикой не интересовался, был осторожен. Мать надеялась, что такой сумеет уберечь её дочь в лихолетье. Потом, когда стало ясно, что Колчаку не стать спасителем России, через письма она пыталась убедить его и дочь уходить в Китай. Все ли они доходили до адресата, и доходили ли вообще, она не знала. Сама она пыталась прорваться на восток с остатками колчаковской армии. Отступление уже больше походило на бегство. Пятая Красная Армия шла по пятам, озлобленные, вкусившие яда анархии партизанские отряды, а по сути разбойничьи ватаги, давили, сжимали израненное тело ещё недавно великой, блестящей Белой Армии. Совсем плохо стало после переправы через Енисей. Генерал Каппель, принявший командование арьергардом, получил обморожение ног, началась гангрена. Какое-то время он ещё держался в седле. По слухам, сам Колчак находился уже фактически под арестом отступавших по Транссибу к Иркутску белочехов. Каппелевцы, обмороженные, голодные, разрозненными отрядами шли следом. Ирине Всеволодовне ещё повезло – товарищ мужа, пожилой капитан, не бросал её, заботился как мог. Они уже подходили к местам, где должна была жить Ксения с мужем, если только та не образумилась, не уехала, пока путь был свободен. Но это представлялось маловероятным. Из трёхмесячной давности письма мать знала, что её дочь ждёт ребёнка, едва ли она рискнет покинуть дом мужа накануне родов.