Пока Фая была в больнице, Раечка жила у тети Тани. Женя учился в восьмом классе и в глазах Раи был взрослым, умудренным опытом мужчиной.
– Хочешь, я научу тебя далеко плевать? – Небрежно предложил Женя. Само собой, Раечка хотела. Далеко плевать – что может быть лучше?
Но, как она ни старалась, плевать так далеко, как Женя, у нее не выходило. Бедняжка чуть не плакала.
– Не, смотри, вот так надо. – Показывал Женя снова и снова, но у Раи никак не выходило. Она была в отчаянии. – О, давай научу тебя свистеть. – Рая только кивнула. Свистеть – это даже круче, чем плеваться.
Но свистеть у нее тоже не выходило. Она старательно засовывала пальцы в рот, скручивала, как показывал Женя, язык в трубочку. Ничего не получалось.
– Да ну тебя. – Женя досадливо махнул рукой и зашел за угол дома. Рая, опустив голову, поплелась за ним.
Женя достал из кармана сигарету, чиркнул спичкой, прикурил и только тут заметил стоявшую позади Раю. Она ковыряла носком туфли землю и не решалась поднять глаза на объект своего обожания.
– Ты чего приперлась? – Прикрикнул на нее Женя. – Наябедничаешь родакам, шкуру спущу, поняла?
– Я никому не скажу. – Ответила Рая, любуясь Женей издалека. – С сигаретой в зубах, Женя казался Рае еще более взрослым и мужественным. Жили тетя Таня с мужем и Женей все в том же подселении, в одной комнате и по ночам Рая слушала дыхание героя ее грез.
Маму они с тетей Таней навещали в больнице каждый день. Она постоянно плакала и задавала Рае дурацкие вопросы.
– Раечка, золотце, ты хоть ешь?
– Ем, мама. – Отвечала бесцветным голосом Рая. Аппетит у нее совсем пропал.
– А уроки делаешь, Рая?
– Делаю, мама. – На самом деле Рая получила две двойки, одну по математике, а вторую – по литературе. Вместо того, чтобы учить стих, Рая витала в облаках.
"Жить бы так все время, с тетей Таней, а главное – с Женей". – Грезила Рая. "Выйти бы поскорее отсюда". – Мечтала Фая.
Вскоре Фаю выписали, и они с Раей вернулись домой. Перед работой Фая заскочила в школу и, конечно же, узнала, что Рая получила две двойки. Вечером был скандал со слезами и хватанием за сердце. Фая чуть было снова не загремела в больницу. Рая заламывала руки, но так и не призналась матери в истинных причинах своей "безалаберности".
На работу Фая пришла хмурая и неразговорчивая.