. Как заявил немецкий правовед и философ Карл Шмитт в статье «Фюрер защищает право», закон от 24 марта, в сущности, и есть конституция современной немецкой революции. Удивительным образом позитивное право само породило Право катастроф, обслуживающее «государство фюрера» с его «непосредственной» (не обеспеченной позитивным правом) справедливостью. Теперь же: «Фюрер защищает право от самого негодного злоупотребления, когда он в момент опасности непосредственно создает право своей силой вождя как высшего судебного главы»
[20]. Однопартийный рейхстаг теперь мог лишь выражать «всеобщее одобрение».
Нацистская судебная система отрицала личные и процессуальные права граждан. Любая оппозиционная деятельность вызывала обвинения в государственной измене. В 1933 г. кроме обычных судов в каждом судебном округе были учреждены особые суды. В 1934 г. был создан Народный трибунал по вопросам государственной измены, перед заседаниями которого не проходило даже предварительного следствия. Его приговоры не подлежали обжалованию, защитников назначал сам трибунал[21].
В марте 1933 г. была запрещена коммунистическая партия, а затем и все остальные. Было признано легальное существование только нацистской партии и руководимых ею организаций. Имущество распущенных профсоюзов конфисковали. Сформировали новые профсоюзы, подконтрольные нацистской партии. В декабре 1933 г. закон «Об обеспечении единства партии и государства» объявил НСДАП единственной носительницей государственной мысли Германии.
13 марта 1933 г. было создано министерство пропаганды, которое возглавил Геббельс. Вся пресса перешла под полный контроль НСДАП. Целями нацистской пропаганды было создание образов врагов в общественном сознании: внешних врагов, которые навязали Германии Версальский мирный договор, внутренних врагов, таких как евреи, цыгане, гомосексуалисты и коммунисты, а также негативного восприятия культурных течений, включая «дегенеративное искусство». Отметим, что нацистская партия оставалась сугубо идеологической организацией и никаких управленческих функций на себя не брала.
Конечно, у двух тоталитарных государств – Италии и Германии – было много общего: персоналистская диктатура при однопартийной системе, контролирующая все ветви власти, Право катастроф, доминирующее, если не подменяющее, позитивное право, подавление всякого инакомыслия террористическими методами, экспансионистские устремления. Однако культурные и идеологические принципы этих двух режимов были разными.