Дорогой стол из карельской берёзы, покрытый зелёным сукном, нёс на себе тело абсолютно голого мужчины с синевато-бордовой кожей. Как только тело меня заметило, начался отток: кожа сначала покрылась багряными пигментными пятнами, а затем стала желтовато-жёлчной, как стены моего подъезда. Глаза открылись не сразу. Зрачки задвигались из стороны в сторону, затем голова повернулась ко мне. Абсолютно красные белки, как бывают у новорождённых малышей при тяжёлых родах, малюсенькие чёрные зрачки глядели прямо на меня. Потом тело поднялось и запрыгнуло то ли в полицейский, то ли в ещё какой-то мундир. Портупея с тяжёлым пистолетом повисла на узких бёдрах. Он подошёл к выключателю – кабинет озарился мертвецким люминесцентным светом. Я увидел на столе чёрное пятно, будто стол был покрыт плесенью, как гнилая луковица. Донеслись шаги постового. Я спрыгнул на снег и побежал. Бежалось медленно, ноги ныли. Скорчив гримасу и пританцовывая, стал отбивать чечётку, бить в воображаемый бубен. Постовой, видимо, приняв меня за дурачка, вернулся на место.