– Как ты, дружище? – спросил его Анж.
– Нормально, – отмахнулся Джонни, – хотя не спорю, бывало и лучше. Что ты думаешь делать?
– Сначала осмотрюсь. Не нравится мне здесь, больно тихо.
– Мне тоже, Анж… Ты иди, а я подожду здесь… Буду наготове, если надо будет быстро уехать.
– Не знаю, Джонни, все может быть. Вот, возьми на всякий случай, – Анж сунул другу в руку револьвер, – может пригодиться, пока меня не будет. Стреляй, не думая, если что – ори. Я услышу, сразу приду.
– Не сомневаюсь, Анжело.
Анж вышел из машины, подождал немного, собираясь с мыслями, втягивая ноздрями прохладный ночной воздух. Взвесил в руках дробовик, догнал в патронник пару патронов для полного комплекта. Выдохнув, пошел к воротам.
– Эй, Анж! – окликнул Джонни, когда он уже стоял на ведущей к дому аллее.
Анж повернулся, Джонни по грудь высунулся из окна машины. Лицо его белело в темноте светлым пятном. Анж хотел подойти поближе, но в последний момент передумал. Возвращаться – плохая примета.
– Безумная нынче ночка, а, Анжело?
– Так точно, малыш, безумнее некуда.
– Славные мы с тобой дела воротили, а?
– Отличные дела, Джонни. А впереди будут еще лучше, помяни мое слово. Вот только выберемся из этой передряги.
– Конечно, выберемся, Анж… конечно…
Он повернулся, чтобы идти и снова его окликнул Джонни.
– Слушай, Анжело, а я говорил тебе, что ты мой лучший друг?
– Если честно, не припомню Джонни, но я это и так знаю. И ты мой лучший друг, малыш, за…
«За очень долгое время» – хотел добавить он, но передумал. Джонни действительно был его лучшим другом со времен войны, когда всех его тогдашних друзей перебили фрицы во Франции. Плохая аналогия, неподходящая и неуместная. Поэтому Анж закончил фразу по-другому:
– За всю жизнь.
– Я люблю тебя, Анж. Если получится, навести потом моих родителей.
– О чем ты, приятель? Ты сам скоро их увидишь.
– Конечно, Анж… конечно. Все, иди, друг. Прощай, Анж…
– Бывай, Джонни. Сиди тут тихо, смотри в оба. Если что – стреляй или кричи. Я скоро!
Он пошел, к дому, оставив Джонни одного, держа перед собой тяжелый дробовик. Гравий на дорожке тихо хрустел под подошвами. Чуть в стороне, в траве на лужайке он заметил, как блестит в свете звезд что-то маленькое. Нагнувшись, Анж поднял гильзу от револьвера тридцать восьмого калибра. Взвесил на ладони, поднес к лицу. Совсем свежая, пахла порохом. Анж на ходу выбросил гильзу и уже через несколько шагов увидел на тропинке еще несколько. Возле маленького декоративного деревца на лужайке лежал, скорчившись, человек в темном костюме. Он свернулся калачиком, будто спал или ему было холодно. Анж знал, что человек мертв.