Выйдя из кофейни, Марина попала в предвечерний город. Густо-голубое небо, дойдя до горизонта светлело и перетекало в оранжевое, переплетались темные силуэты домов и деревьев. Невольно залюбовавшись, Марина остановилась и через какое-то время обнаружила, что дыхание ее стало глубже, а губы впервые за несколько часов тронула улыбка. «Вот у кого нужно учиться искусству!» – решила она, не назвав у кого именно. Она долго шла по проспекту Ленина. Дом Севастьянова, блики на вечерней Исети, старинные, заботливо обновленные здания, обратившие свои лица к проспекту, огни вечерней иллюминации, щедро залившие улицы…Быстрый шаг сделал легкими тело и мысли, которые приподнялись над дневным возмущением и помирили ее с любимым городом, который снова повернулся к ней любимой стороной. «Любовь, – подумала Марина, – да, любовь, пожалуй, самый лучший маркер настоящего искусства. Если в изображении не живет любовь к людям, к городу, к миру, к красоте ничто не сможет его оживить. Пусть будут бунтари и мраколюбцы, видно они – одна из тех лопастей, что двигают к развитию формы и смыслы, но ось вращения другая. И я буду держаться ближе к оси.»