Игорь, заведя свою пробежку дальше обычного, наткнулся на странное граффити на стене. Оно изображало барельеф, как будто выступающий на поверхности бежевого забора, на котором человек, неестественно изогнувшись дугой, стремился нырнуть вниз, в волны, но не мог, руки его безвольно повисли. Он врос в странное костлявое чудовище с черепом древней рыбы. Они делили на двоих плавник и греческий хитон, покрывающий тело человека складками, а тело чудовища оперением, расходящимся от скелета твари в разные стороны. А может быть они делили и хребет?
Надпись в правом нижнем углу мурала гласила «Тропа героя». «Хм, странная у героя тропа, вросла в него чудовищем и не отпускает», – подумал Игорь, и развернувшись, занес уж было ногу продолжить бег. Но вдруг остановился. Фраза «тропа не отпускает» как будто взорвала внутреннюю плотину, мысль на минуту остановилась, пораженная внезапной свободой, и хлынула с бешенной скоростью, заставляя сердце стучать уже не от бега – он смог выразить то, что мучило его уже несколько лет.
«Тропа не отпускает героя. Эта бестия вросла в меня и окостенела, и не дает мне плыть. Не дает плыть.» – Игорь присел на траву.
Сентябрь перевалил за середину, но все еще радовал теплым солнцем. Пустынная в выходное утро улица предоставила Игорю возможность уединения и полного погружения в волны своих мыслей. Теперь он смотрел не на фальшивый барельеф, он смотрел на экране памяти кино о своей жизни, и видел, как тропа постепенно врастала в него, вдавалась всё глубже, лишая других траекторий, которых было тысячи еще лет двадцать, да даже десять лет назад. Его мир сузился до одной беговой дорожки, на которой он и закончит свой забег. Нет, это не худшая дорожка, он не жаловался и мог при необходимости доказать даже самому себе, что является достойным человеком, превосходно реализовавшимся в разных плоскостях жизни. Но его мучило что-то несбывшееся, навсегда оставленное у развилки, и сознание того, что с выбранной тропы уже не свернуть до самого финального свистка.
Холод осенней земли дал о себе знать. «Вставай, герой, застудишь геморрой», – едко усмехнулся Игорь и, завернув за угол, медленно тяжело двинулся вдоль забора, глядя себе под ноги. Сделав несколько шагов, он уловил боковым зрением изображение на стене. Оказалось, что барельеф продолжался и на этой поверхности. Здесь тропа героя тянулась лентой через несколько образов. Ближе к углу были руки с раковиной, в которой лежала жемчужина.