– Угомонятся! – кивнула тётка Валя, надувая зоб. – Щоб их всех повывернуло. А этого чмыря надо в окопы! На эсвео!
– Да, конечно, угомонятся они. Им же повестка не придёт. Как вон моему, – прорычала Катеринка.
– Да от же ж! – добавила тётка Валька.
– А то и их бы взяли за кое-какое место. А то последнего мужика заберут! – не унималась Катеринка.
– Да ты шо! Веронича! У нас тут таких не трогают. Они шо хотят, то и творят. Они ж рука руку моют, а обе лицо!
– Да я в курсе. Столько лет уже пытаюсь обратить внимание на самоуправление на местах… Бесполезно. У них чуть за МКАД, сразу свой мир начинается. Отличный от представлений тех, кто сидит в Кремле.
Тем временем Никита погрузил лысого на переднее пассажирское сиденье, толкнул машину, выкатив задние колёса на дорогу, в чём ему помог Люшка, с трудом оторвавшийся от общества баб и семечек, и сел в машину рядом с «главбухом».
Ника тоже села в машину Никиты.
Странное это было ощущение, оказаться в достаточно интимном пространстве человека, который раньше, очень давно, был близок ей и физически, и вообще…
Никита ехал впереди медленно, мигая аварийкой, а Ника тихонько поспевала за ним. Переехав железнодорожный переезд, где в это время курсировал маневровый, они чуть прибавили скорости. До Апасово доехали спокойно, и вдруг Никита остановился у обочины и вышел из машины. Он, неслышно по придорожной пыли подошёл к Нике и сказал в полуоткрытое окно:
– Слушай, поворачивай направо. Ему нужно кое-куда заехать, он очень просит.
Ника, слегка замерзая в толстовке и шортах, которые забыла переодеть на штаны, удивлённо взглянула на Никиту.
– Как рулится?
– Ничего, покатит. Я люблю праворукие машины.
– Не ожидал от тебя такого водительского таланта!
– Ну ты ещё не знаешь остальных… – хитро прищурилась Ника.
Никита снова улыбнулся. Когда он улыбался, Ника терялась, но быстро брала себя в руки. Нельзя допустить, чтобы этот человек обманул её второй раз. И чтобы наступить на те же грабли. Как будто не было этой почти четверти века, которую она прожила без него. И, между прочим, прожила вполне себе нормально. Но сейчас ситуация изменилась, и она тут вовсе не для того, чтобы закрывать свои гештальты.
Никита с лысым свернули на гравийную дорогу и медленно ехали по одной из самых старых улиц Апасово, которую в народе называли Прилипка. Вскоре они остановились. Синее небо, готовое уже обернуться в черноту летней ночи, было украшено огромной, низко замершей яркой луной.