охотник отличался особенной глупостью.
– Да, говорил, – поддакнула я. Как всегда.
Крестный кивнул, явно довольный собой.
– Время неумолимо летело вперед, как это свойственно времени. Глупый охотник старел, как это свойственно смертным. Вблизи Гравьенского леса выросло еще больше деревень и городов, и в лесу больше не водилось столько дичи, как во времена его юности. Без добычи, которую можно продать, глупый охотник потихоньку впадал в отчаяние, не зная, как прокормить столько ртов.
– И вот в один прекрасный день…
– В одну прекрасную ночь, – раздраженно поправил меня Меррик. – В самом деле, Хейзел, если ты собираешься перебивать меня на каждом слове, то хотя бы старайся не искажать важные подробности. – Он с досадой цокнул языком и легонько щелкнул меня по носу. – И как-то раз, в одну тихую ночь, глупый охотник с красивой женой легли спать и она сообщила ему, что носит под сердцем еще одного малыша. «Тринадцать детей! – воскликнул охотник. – Как мне прокормить тринадцать детей?!»
Эту часть сказки я ненавидела, но Меррик никогда не замечал моего внутреннего напряжения. Он всегда с вдохновением вживался в роль красавицы жены, его обычно глухой хриплый голос поднимался до звонкого фальцета, мимика становилась по-девичьи жеманной.
– «Можно будет избавиться от младенца, когда он родится, – предложила красавица жена. – Бросим его в реку, а дальше пусть распорядится судьба. Кто-нибудь обязательно его найдет. Кто-нибудь непременно услышит плач. А если нет…» – Она пожала плечами, и охотник в ужасе уставился на нее. Как он мог не заметить, что у его прелестной супруги было столь черствое сердце?! «Можно отвезти его в город и оставить в каком-нибудь храме», – предложил он.
Я представила себя младенцем, брошенным среди камышей на речном берегу. В плетеной корзине, куда просачивается ледяная вода, поднимаясь все выше. Или в сиротском приюте при храме, среди множества детей, дерущихся за каждый кусок еды, за каждую крошку внимания, – детей, чей горький плач никто по-настоящему не услышит.
Меррик поднял указательный палец, длинный и узловатый, как искривленная ветка старого бука.
– «Или можно отдать ее мне», – раздался мягкий серебристый голос из глубины дома. «Кто… кто здесь?» – спросил глупый охотник дрогнувшим голосом. Жена попыталась столкнуть его с кровати, чтобы он пошел и прогнал незваного гостя.