– Господин, вы в порядке? – спросил кто-то.
Сарбан попытался перевернуться на спину, мальчик его услышал.
– Мне позвать папу? – спросил этот миловидный ребенок, крестьянский сын с какого-то окрестного хутора.
– Нет-нет, – сказал Сарбан и протянул руки.
Малец помог ему подняться; обиженная псина убежала.
– Вы оттуда упали? – спросил мальчик, указывая на высокую стену.
Сарбан кивнул.
– Вы там работали?
– В смысле? – священник попытался отряхнуть одежду.
– Ну, вы стражник со стены?
– А-а. Да.
– Я тоже хочу стать стражником, когда вырасту! Буду глядеть оттуда сверху – ух ты! – в далекие дали.
Сарбан пригляделся к постреленку. За ним, в некотором отдалении, собрались другие дети.
– В далеких далях нет ничего интересного, малыш, – сказал Сарбан и выпрямился, застонав от боли.
– А-а, – мальчик потупил голову, потом робко прибавил: – Мы тут грибы собираем.
Сарбан тотчас же пожалел, что разочаровал его, но времени на такие мысли не было – он должен был собраться и побыстрее придумать, как незаметно вернуться в Альрауну через ворота. Он посмотрел наверх: если не знать, что там, в городской стене, у Папука есть потайная дверь, хорошо обделанная камнем и скрытая от посторонних глаз густыми зарослями тростника, то ничего и не увидишь. Итак, подумал священник, кто угодно мог войти или выйти незамеченным через стены Инфими. Сколько еще таких дверей тихонько открывали путь на равнину, сколько людей вошло и вышло, крадучись, уподобившись невидимкам? Сколько Ничто существует в этом Мире?
– И что вы делаете с грибами? – спросил Сарбан.
– Отвозим на той телеге в Прими.
Сарбан увидел телегу и улыбнулся разбитыми губами.
– Как тебя звать?
– Али, господин.
– Хочешь поиграть, Али?
При слове «поиграть» псина повернулась к ним с надеждой. Али кивнул, и Сарбан обрадованно перевел дух.
* * *
Мариса заперла дверь и, склонившись над Сарбаном, то промывала его рану, то целовала ее. Девушка расплакалась, когда увидела его таким избитым, а он едва не упал с крыши на улицу, когда спускался с платформы, поскольку кости все еще ныли, кожу жгло, а мышцы не слушались.
– От тебя странно пахнет, – сказала она, обнимая его.
– Грибами, – ответил священник.
Тогда-то Мариса и начала лить слезы. Раздела его, уложила на кровать. Прошлась кончиками пальцев по всему телу, проверяя, очищая, исцеляя.