– Прости, что переворачиваю всё вверх тормашками…
– Может быть, мир уже был повёрнут вверх ногами до тебя, а ты его просто ставишь на место, м?
– Ну и ну. Непредвиденный аргумент! Мне нужно три дня и много, очень много еды, чтобы сформулировать ответ.
– Если б нас поколениями приучали ходить на голове, мы бы считали это нормой.
– Да уж, норма – как гулящая деваха.
– Ты где такие слова нашел?
– Лучше б ты спросил, где я нашел те слова, приличные синонимы которых я тебе только что предложил услышать в моей реплике.
– Я так обалдею с тобой! Фух! – выдохнул Руан, построив в уме все нагромождения смыслов, что Невейн изволил компактно упаковать в «свою реплику».
– А может, это уже случилось? Просто мы этого уже не знаем, – ввернул Невейн. – Например, когда люди впадают в старческий маразм, они забывают, что впали в него. И с мудростью так же: как только ты что-то понял, то забываешь наповал, что именно ты понял. Странно…
Он поджал губы, словно боялся, что какая-нибудь важная мысль вылетит через рот. Хотя непредвзятость требует, чтобы это фраза была написана в ином порядке: «что через рот вылетит какая-нибудь важная мысль».
– Подозрительное сходство, – продолжал он, немного смущённый и самым невинным образом расстроенный.
В конечном итоге, Невейна всё же уговорили заглянуть в гости в Северное Королевство «и ничего более», улучив момент, когда он начитался добрых, оптимистических книжек, закусив дегустацию художественных произведений целым противнем кексов, каждый из которых отличался от предыдущего, околдованный талантами королевской кухарки Сунны. Словом, когда он был опьянён безоблачным счастьем и утратил привычную осторожность.
Нэви (так с нежностью называли его старшие братья, которых было двое, Руан, средний сын, и первенец короля Ариануин, наследный принц; и так его могли называть друзья, которых у него ещё не было, но он им заранее разрешил) вздохнул. Он вырос среди книг и был в глубине души убеждён, что его ждут великие дела, ведь в сказках принцы всегда не соглашались меньше чем на подвиг. Однако, сравнивая повседневность с судьбами героев из книг, он всё явственнее ощущал свою бесполезность.
Может, жизнь пройдёт так же уныло, как у многих других, ограниченная невидимыми путами августейшего быта, наряженного в роскошные оболочки, но по сути незамысловатого и весьма приземлённого? Хотя, скажем по большому секрету, воспоминание о том медвежонке, о дерзком побеге трёх принцев – надежд государства на светлое будущее – в безумное и почти запрещённое приключение, согревало младшего принца. Почти запрещённое потому, что никто не ожидал от принцев такого нелепого поступка и соответственно не мог заранее его запретить. Пришлось это сделать задним числом, когда уже всё свершилось. За всё интересное всегда потом ругают, но это не страшно, так как наказание в гипотетическом будущем не вредит приключению, которое живёт всецело в настоящем мгновении, в неускользающем Сейчас.