Высокий темноволосый парень в зелёной ветровке пристально всмотрелся в моё лицо и заговорил:
– Ты что здесь делаешь среди этих уродов? Дядя Лёша и тётя Марина до сих пор тебя ищут.
Теперь на меня смотрела вся Москва. Люська дёрнула за рукав и пристально посмотрела в глаза:
– Ты что, их знаешь?
Я замотал головой:
– Не знаю.
– Почему тогда они тебя знают?
– Я не знаю, знаю их или не знаю.
Туристка на помосте не унималась:
– Виталька, набери родителей. Или полицию. Здесь же беспредел творится! Это я, Крис!
Я начал уставать от такого ко мне внимания. хотелось, чтобы это представление поскорее закончилось. Я твёрдо отрезал:
– Никто с вами ничего плохого не сделает. В Москве нормальные люди живут.
Тот, кого туристка назвала Гамлетом зло бросил:
– Ах ты гад!
Он дёрнулся из рук Ильхома и боднул державшую туристку Матрёну. Посох в руках отца Рифата крутанулся, и турист полетел с помоста, где был схвачен крепкими руками братьев Потаповыми. Лицо неудачливого беглеца оказалось в локте от моего. В лицо пахнуло чужим, не московским. Одежды, еды, другого города. Мимолётно-родным. Так пахнет знакомый человек. Чёрные глаза впились взглядом в мои.
– А ты оказался сволочью, – тихо сказал он и плюнул.
Я только утёрся. А что ещё оставалось? На душе появилось сосущее ощущение, что всё идёт как-то не так. Не правильно идёт.
Когда мы с Люськой шли домой из-за барсучишни навстречу вышел Леший. Долгий взгляд белёсых глаз, казалось, уже вытащил у меня из головы всё интересующее, но Леший всё-таки спросил:
– Ничего не вспомнил, Виталий Алексеевич? Я так понял, дядя Лёша – твой отец. А фамилию не вспомнил?
Я не хотел врать. Да и кто будет врать этому человеку? Таких не знаю.
– Нет, Леший. Я же сказал: не знаю я этих людей.
– Ну да, ну да. Я сегодня с ними побеседую, расспрошу. А ты завтра загляни с утреца. Может, что интересное из твоего прошлого расскажу… или ты расскажешь.
Вот тут я перетрусил. Обычно туристы после показа на площади некоторое время жили при церкви. Постом и проповедями отец Рифат пытался привить новым жителям благочестие. Мне нравились сказки про Будду и про греческих богов. И не обязательно было уверовать. Достаточно отказаться от прошлой неправедной жизни. Мне было достаточно трёх дней: кроме имени из прошлой жизни я и так ничего не помнил. Некоторые прикидывались, а потом убегали. Вот только куда? Если кикиморы или русалки не словят, зверьё пообедает. Днём-то постоянный пригляд. А ночью лес просыпается.