Если за месяц туристы всё равно рвались туда, откуда пришли, они попадали на одну ночь к Лешему. Что с ними делал доктор, никто доподлинно не знал, но слухи ходили разные. Кто-то говорил, что слышал в эти ночи, как из дома Лешего доносились жуткие крики. Врут, наверное. Я бы ни за что не попёрся через поле к дому, стоящему на отшибе, под окнами подслушивать. Вот только люди после посещения этого дома менялись. Большинство становились спокойными и не разговорчивыми. Только слюни пускали. У других же привычки разные появлялись. Как, например, у кикимор – людей жрать. Некоторые становились буйными. Их этим самым кикиморам и отдавали.
Из мрачных раздумий меня вывела подруга:
– Весь день тут торчать собираешься?
Я огляделся. Лешего уже рядом не было. Мы пошли домой. Солнце ведь ещё высоко. Все трудятся, кто в поле, кто по хозяйству. Нужно лозу рубить и кору драть. А ещё дров наколоть. Впрок, на зиму. У меня на подворье дров много. Для себя и для соседей. И печку нужно топить в летней кухне. Кто же печку летом в избе топит? Я люблю зимой возле печки сидеть, на огонь смотреть, слушать, как дрова потрескивают. А растапливать не люблю: кашляю от дыма. Вот и жду, когда кузнец Ибрагим заводит свою ТЭЦ. По вечерам на улице становится светло, а в избах – батареи горячие. И топить не нужно.
А ещё зимой люблю масленичные гуляния. Каждый двор готовит в общак угощения. Блины, расстегаи, катание на заячьи тройках. Зайцы – это вам не барсуки, транспорт так себе. Каждый норовит скакнуть в свою сторону. В дрожках набивается до двух дюжин москвичей. Половина вылетает при первом рывке. Оставшиеся. В массе своей не едут, а мотаются, как флажки. Зацепившись за борта. Последнему удержавшемуся приз – выхухолевая шапка, предмет вожделения и гордости любого модника.
Или ещё стоя на досках с горки. А кто боится – на санках. А в прошлую зиму повезло, подморозило. По льду куда как быстрее. И не так пачкаешься. Кулачные бои нравились меньше: там побеждали либо Потаповы, либо Гавриловы. Раньше, говорят, пробовали грибники соревноваться. Силушки у них доставало, но супротив природы не попрёшь. Потаповы задирали противников крепкими когтями. У Гавриловых руки были значительно длиннее.
Был и переходящий приз. Крепкая такая бурая штуковина, похожая на куст из двух практически одинаковых симметричных стволов, ветвящихся лопатообразными шипастыми отростками. Их называли лосиными рогами. Я раньше думал, что этот приз из дуба вырезали. Арт объект такой. Нет. Дед Серёжа объяснил, что раньше были такие звери – лоси. Побольше зайца. С некрупного барсука величиной. Только я не верю, что такая громадина, да ещё и с огромной поперечной инсталляцией вообще могла передвигаться по лесу. А дед Серёжа говорит, что лоси бегали быстро. Врёт, конечно. В лесу выживают либо мелочь, которая по норам может спрятаться, типа кабанов и медведей, либо те, кому сам чёрт не брат – барсуки или ежи. Но факт – рога имелись, и их вручали победителю кулачного боя, а он вешал над входом в избу на целый год. Для гордости.