На улице холодно и промозгло. На непогоду гудят и выворачиваются кости, суставы рук и ног. – Знать, – то на последние земные катаклизмы реакция! Заметила за собой необычное недомогание перед глобальными землетрясениями. -Проявляется болезненно за два-три дня до того. Особенно мучает болями, нервными срывами, беспокойством, если те с значительными человеческими жертвами. Жертвы в животном и в растительном мире никогда в расчёт людьми не принимаются. Однако, метеозависимыми людьми и животными ощущаются особенной тревогой и внезапно нахлынувшей тоской.
С рассвета у нас на градуснике плюс один тепла. – Вот-вот, и снег забелеет! Мой супружник – тот и вовсе разбит с утречка: скрутило с того ни с сего шею. Пришлось кормить таблетками ортофена – обезболивать, снимать воспаление.
– Ой!.. – На самом деле полегчало! – Не прошло и часу, как наново выскочил на улицу курить раздетым. Недовольно молчу, про себя ворчу: «Это, всего-то, внушение. От таблетки эффект обезболивающий наступит не тотчас. Лечить же воспаление позвонков и то – дольше! – Ну, и мужичьё!..». Кое-как заставила натянуть шапку, – забыл, что час назад «умирал» – охал и ахал.
Всю ночь не давала спать Муська, – лезла на одеяло, мостилась на ноги. Вставала несколько раз, – воевала с ней, да в итоге и плюнула, – сама скрутилась колечком, а ей оставила немалое пространство на нарах и одеяло. – Кошку не переспоришь, как и моего благоверного. Всё одно! – своего добьётся. – Растолстела, распушилась; обросла зимним густым подшёрстком; залоснилась, заблестела на бодром таёжном воздухе, – на свежей рыбке и мясце диетическом – птичьем отъелась. Лесное житье старой кошаре пошло впрок. Муське идёт тринадцатый год. По кошачьим меркам, то далеко не юность…
Днём котофеевна дремлет у печи или на спальнике хозяина. Ночью, – то спит, то просто сидит на стуле возле стола; то лежит на полочке стенной над нашими головами, предварительно скинув оттуда содержимое – расчистив местечко. А к утру, когда похолодает в избе, взбирается на спальник, выживая с него меня – хозяйку. – Хотя, – корить напрасно старушку не приходится: между снами, ночью, она опять мышь поймала! И полёвки нигде сейчас не скребутся, не залезают на стол; за чашками не носятся, точно угорелые; не таскают в калоши печенье, конфеты, рисинки, хлебные крошки. Каждое утром не приходится теперь вытряхивать из обуви наши съестные припасы. Кошка охраняет вверенное хозяйство от воришек надёжно! Своё кошачье дело хорошо знает, хоть совсем старая и больная стала.