Мои размышления прервал нежный вежливый голос, похожий на звон колокольчика в поющем ветре; хозяйка дома пришла поблагодарить меня за чада́й[1], и я низко поклонился ей. Она была молода, и я посчитал, что она гораздо очаровательнее девушек-мотыльков и женщины-стрекозы, вышедших из-под кисти Кунисады. Я сразу подумал о смерти, ведь любая красота таит в себе скорбь того времени, когда её не станет.
Хозяйка со всем почтением[2] спросила меня, далеко ли я собрался, чтобы она могла заказать мне курума́ю[3].
– В Кумамото, – ответил я. – Но мне очень хочется знать, как зовётся ваш дом. Я буду всегда помнить его.