Кто будет бояться и уважать меня, если узнает, что я сидела на куче тухлятины в дырявом горшке?
– Итак, жаба, я достаточно пьян, чтобы начать разговор, – с усмешкой сказал грязный царевич и громко икнул. – Квакни, если поняла.
Я смерила его презрительным лягушачьим взглядом.
Мне не понравилось, что он дал мне такое унизительное прозвище.
Жаба!
Я великая и могущественная черная жрица! Владычица Храма Змей! Богиня тайн и черного колдовства! Хозяйка смерти! Мать ужаса! Жена мести! Сестра гнева!
Видимо, в порыве ярости я все же квакнула, потому что немытй с гадкой улыбочкой продолжил:
– Имя у тебя есть? – спросил царевич и опрокинул в себя чарку вина. – Квакни раз, если да.
Мое имя.
Я дико выпучила глаза на ухмыляющегося бродягу и поймала его испытывающий взгляд, словно нырнула в зеленую топь, покрытую ряской.
Вдруг из моей лягушачьей головы вылетело все, что я с таким достоинством и гордостью хотела сказать.
Мое имя?
О, черные боги. Кажется, вселение в лягушку чревато одним серьезным недостатком – короткой памятью. Как же меня, Тьма подери, зовут?
Мое имя!
Ну, такое яркое и сильное, внушающее ужас… Его все знали и боялись произносить в ночи…
Мое имя…
Я забыла.
– Проклятие! – выругался царевич, окончательно потеряв терпение. – Чтобы снять порчу, я должен узнать твое имя, ведьма!
Ну, что за глупый смертный?
Я вообще не занимаюсь причинением мелкого личностного вреда.
Мое предназначение – мор, чума и проказа, а также воскрешение мертвецов. Все это сделал с ним Чернобог, чтобы я, наконец, выбралась из болота. Жалкие людишки меня не интересуют.
– Постой-ка, не так быстро, – вдруг перебил поток моих кваков оборванец. – Так, может, ты злая ведьма, что лет двадцать назад жила на Мертвом болоте? Местные утопили ее. Как же ее звали? Точно. Бабка Суханка! Она присухами баловалась, мужиков губила. Так-так. Завтра отнесу тебя к Шемахе порчу снять. Мне забот и без жаб хватает.
Что за бред!
Я не бабка Суханка! На моих глазах Храм Змей оброс лесом и опустился на дно болота на двести локтей! Мне несколько тысяч лет!
– Не ори на меня, жаба! – крикнул царевич и грозно стукнул кулаком по столу, пронзив мою тушку свирепым хмельным взглядом. – Хватит на меня квакать!
О, Чернобог, вразуми этого пьяницу.
Грязный царевич внезапно успокоился и задумчиво почесал подбородок. Мне даже показалось, что он, наконец, что-то понял.