Похороны состоялись на четвертый день. Родители Руперта религиозными не были, но все же попросили священника местной церкви произнести речь, перед тем как урну с прахом их сына опустят в землю. День выдался ветреный и пасмурный. Народу собралось много.
Лизель пришла вместе с семьей; мать-асари положила ладони ей на плечи, и девушка невольно накрыла их своими, чтобы чувствовать себя не так одиноко. Джейн стояла рядом, в своей черной куртке с поднятым воротником, сцепив руки на груди. Она была погружена в собственные мысли и явно не слушала слов священника, смотря куда-то вдаль. Ее точеный профиль пересекали более заметные, чем обычно, морщины, и Лизель снова задумалась о том, что Джейн быстро стареет. Рано или поздно она будет так же, как Руперт, лежать на столе с закрытыми глазами – а потом превратится в кучку пепла.
Девушка горько заплакала и почувствовала, как Тейя сжала ее плечо. Только Джейн все так же смотрела перед собой, разве что складка между бровей стала чуть глубже.
Вечером после похорон, вдоволь нарыдавшись у себя в комнате, Лизель спустилась в гостиную к родителям.
– Иди сюда, дорогая, – сказала мать-асари, откладывая книгу. Лизель с благодарностью юркнула в ее объятия. – Как ты?
– Нормально, наверное, – вздохнула Лизель. – Правда, я все еще не могу привыкнуть, что его нет. Это так… нелепо. Может, с возрастом терять друзей станет проще?
– Никогда не станет проще потерять друга, Лизель, – покачала головой мать.
– С вами тоже было такое? – спросила девушка. – Когда вы были как я?
Женщины переглянулись, не сдержав улыбки, несмотря на грусть, и Лизель сразу осознала свою оплошность. Для каждой из них «как я» могло значить совершенно разные вещи, ведь Тейя была на девяносто лет старше. Но родители отлично поняли, что она хотела сказать.
– Да, дорогая, – ответила Тейя, перестав улыбаться. – Мы многих потеряли во время войны.
Война… Лизель в который раз удивилась, что она была так недавно. Трудно поверить, что за какие-то три года до ее рождения галактика была объята огнем и никто из населявших ее народов не знал, настанет ли для них завтрашний день. Ведь то была самая ужасная, кровавая, опустошительная война в истории.
А потом все закончилось так же внезапно, как и началось. Наступил мир, разрушенные города стали восстанавливать заново, и жизнь вернулась на круги своя. Уже сейчас подростками, такими как она, великая война воспринималась как миф.