Там, во сне, Олешка почему-то точно знал, что кряж именно Граничный. Хотя сроду не бывал в тех местах.
…Первым, на пегом красавце-коне, едет широкоплечий мужчина с орлиным взором. Седина уже коснулась его висков, но выглядит он молодо и крепко. На поясе – дорогой кинжал. К седлу приторочены охотничий лук и тул9 со стрелами…
Тятя! Он! Кто ж ещё?! Какой добрый сон!
…Рядом на вороном скакуне, то и дело норовя вырваться вперёд, гарцует темнобородый богатырь. Удальца защищает лёгкая кольчужка; на боку – узкая сабля в роскошных, с насечкой, ножнах…
А это – Властояр! Тятин главный помощник.
Но куда они собрались?
На охоту, вестимо! Как он сразу не догадался?
…Всадники не шумят, общаются жестами. Иногда останавливаются: прислушиваются, всматриваются в просветы между деревьями.
Тропа выводит на большую поляну – кулигу.
Солнце уже скрылось за пиками далёкого Срединного хребта, но небо ещё светлое. Тёплый осенний вечер размазывает яркие краски увядающей природы. Прозрачная дымка охватывает не сбросившие листву деревья – как мать обнимает любимое чадо…
Как мама!
А почему её нет рядом? Ах, да: охота – не женское дело.
…Бородач тихо молвит:
– Пора возвращаться. Завтра ловчие отыщут след рогача, и мы устроим облаву.
– Ты же знаешь, Властояр, смысл охоты не в облаве! – устало возражает отец. – Я не хочу ждать. Чую: зверь близко…
Словно в ответ на противоположной стороне кулиги трепещут заросли ольшаника. Привстав на стременах, отец выхватывает лук и в охотничьем запале пришпоривает коня…
Сердце у Олешки вдруг захолонуло.
Не-е-ет! Тятя, не-ет!
…Тяжёлый самострельный болт, коротко свистнув, пробивает всаднику грудь, валит в пожухшую траву.
Из-за деревьев, как горох из стручка, выскакивают ратники с круглыми щитами. Два. Пять. Девять. Тридевять!
Властояр, рванувший было следом, разворачивает вороного и гонит прочь…
Так быть не может! Не должно!
Тьфу-тьфу-тьфу! Трижды! И ещё три по трижды! И на все четыре стороны!
Чур10! Чур!
«Это сон! Просто сон!» – в который раз успокоил себя Олешка. Случись что с отцом, в обитель прислали бы гонца.
Гонца?!
Россу вдруг почудилось, будто сам Вихорь заглянул в оконце. Выстудил от макушки до пяток. Так, что не двинуть ни рукой, ни ногой.
А-а-а… Хватит! Надоело!
Олешка с размаху шмякнул тяжёлую книжку на стол.
И так настроение никакое, да ещё Санко – друг называется! – бычится и не желает водиться. В душе взыграла обида. Уж я тебе покажу, негодный славонище!