– Ну, это вы уж лишку загнули, – Николай Первый улыбнулся, – казённые деньги да на заморские стекляшки?! Звёзды, что ль считать?! Впрочем, готовьте реляции, будем рассматривать. А сейчас ступайте с богом, я рад, что вы согласились взвалить на себя этакую ношу.
Уже стоя в дверях, Уваров обернулся, – и ещё цензура. Она должна быть закреплена за министерством.
– Но ведь есть же – Бенкендорф с его третьим отделением?! Или вы считаете, что он не справляется?! – хорошее настроение государя стало улетучиваться, и он насупив брови бросил:
– Пишите! Всё пишите. Если убедите – передадим и цензурный комитет в ваше ведомство. Была бы только от этого польза.
3 декабря 1832 года. Кабинет Уварова в Министерстве просвещения.
Серге́й Семёнович, в который уж раз перечитал письмо, пришедшее накануне.
«Президент Российской Академии А. С. Шишков обратился к членам Академии с предложением избрать в действительные члены Академии пять человек:
1) «Титулярный советник А. С. Пушкин
2) «отставной гвардии полковник» П. А. Катенин,
3) «директор московских театров» М. Н. Загоскин,
4) протоиерей А. И. Малов,
5) археограф Д. И. Языков.5»
В голове всплыла недавняя обида, заключающая в том, что этот кандидат в академики, минуя его ведовство, добился таки, разрешения на издание своей газетёнки «Дневник», в Министерстве внутренних дел!
Взял перо, макнул его в чернильницу, да так и застыл с ним. Решил ещё раз прочитать документ от начала до конца:
«Так как в голосовании этого предложения приняло участие менее двух третей членов Академии, в соответствии с Уставом остальным членам Академии были посланы извещения о произведённой баллотировке с просьбой «дабы благоволили прислать в Академию свои голоса в особой запечатанной записке»6.
***
«15 декабря 1832 года», – на этом документе всё же появилась лаконичная подпись Уварова: «согласен», благодаря которой, поэт Александр Сергеевич Пушкин стал действительным членом Российской Академии Словесности!
Из распоряжения по Министерству народного образования:
«Первое. Творения академика Пушкина цензурировать «на общем основании», без всяких на то привилегий!
Второе. Исключить из поэмы данного автора восемь стихотворных строк. Без разъяснения причины!»
***
Поэт негодовал. И причина этого заключалась не столько в министре, сколько в издателе, которому текст был уже продан и за него получен нешуточный гонорар – по десять рублей за строчку! Творчество Александра Сергеевеча оценивалось весьма недёшево!