В замке я постоянно чувствовала себя одиноко. И все же мне не хотелось уезжать.
Из-за Ричарда.
Почту обычно разносили по субботам, рано утром. Я привыкла вставать в эти дни ни свет ни заря, спускаться к воротам и караулить почтальона. Забирала конверты в гостиную, искала среди них тот, что с солнцем на марке, подписан аккуратным почерком. В своей комнате, предварительно заперев дверь, распечатывала трясущимися руками.
Знала бы Лилия, что я бессовестно воровала ее письма! Ричард присылал весточку раз в месяц, делился новостями, смешными и трогательными случаями из жизни. Последний раз осматривая комнату, проверяя, что могла забыть, я думала: «Ты не отвечаешь ему, Лили, но молчание Ричарда не смущает. Это ли не любовь?.. Если бы так любили меня, я была бы самым счастливым человеком на свете. Но на листах, исписанных его рукой, только „Лилия“, „Лилия“, „Лилия“… У меня уже девять писем, и очень хочется прочесть десятое, но, когда оно придет, я буду далеко от дома. Ты, наверное, удивишься, получив его».
Еще не хотелось уезжать из-за воспоминаний о нянюшке Илае. Время постепенно стирало черты ее лица из моей памяти, и я боялась, что, проснувшись однажды, не смогу вспомнить, как она выглядела. От Илаи я унаследовала любовь к мифам и преданиям; перечитывая «Большую книгу легенд», я воображала, будто это нянюшка рассказывает мне истории. Теперь книга лежала на дне чемодана. В следующий раз я открою ее уже в столице.
Закончив собираться, я спустилась по лестнице, ежась от утреннего холода, погруженная в мысли. Родители ждали в гостиной, тихо разговаривали. Их голоса смолкли, едва я переступила порог. Повисла неуютная пауза. Мила взглянула с жалостью, убирая со стола пустые тарелки.
– Я хочу попрощаться с Вэйной, – объявила я.
Вэйна была третьей причиной, по которой мне не хотелось покидать дом.
– Она спит. Не нужно ее будить.
Мама, наверное, была права: самая младшая сестра, Вэйна, едва выздоровела после затяжной болезни с сильным жаром, кашлем и приступами. Сон у Вэйны чуткий: не ровен час, под моей ногой скрипнет иссохшая доска, сестра проснется и заснуть больше не сможет. И все же я не представляла, как могу уехать, не взглянув на нее напоследок.
– Ладно, Агата, пусть попрощается, – папа махнул рукой. Мама недовольно поджала губы, но возражать не стала.