с племянницей Ангелой (Гели) Марией Раубаль – не отклонялось от его колоссальной воли, направленной на завоевание власти и подчинение сначала Германии, а затем и мира. Именно в этом ключе следует понимать его способность очаровывать и завораживать массы, на что так часто указывают историки. Когда Гитлер произносил свои речи, мы видели человека, который безоговорочно верил в то, что говорил; более того, он был тем или воплощал то, что произносил. Это тем более примечательно, учитывая, что его внешность была далека от идеала арийца, которого он провозглашал высшим существом творения, что так блестяще показал Чаплин в фильме
«Великий диктатор» (1940).
Этот драматизм с самого начала был неразрывно связан с чувством спектакля. С помощью неоценимого злого гения Йозефа Геббельса нацизм облек себя в символику и образы, которые превращали массовые мероприятия в театрализованные представления с грандиозными парадами при свете факелов. В создании этой хореографии с мифической аурой значительную роль сыграла выдающаяся кинематографистка Лени Рифеншталь (1902–2003) своими прославленными (и ненавидимыми за их талантливое восхваление нацизма) фильмами «Триумф воли» (1933) и «Олимпиада» (1936).[7] Идея о том, что Гитлер продал немцам, униженным Версальским миром, эзотерическую мечту, сказание об их происхождении, возводящее их на вершину рода человеческого, хоть и кажется в наши дни абсурдной, на мой взгляд, служит ключом для объяснения того, как этот лидер, набравший незначительное количество голосов на первых выборах, стал объектом поклонения для значительной части немецкого народа.
Кроме того, нацизм нашел в лицах художников и мыслителей мирового уровня обоснование своих заблуждений, начиная с опер Вагнера (которые позволяли возвысить мечты немцев до идиллического происхождения арийской расы с помощью эпической музыки) и заканчивая философией таких интеллектуальных титанов XIX и XX веков, как Ницше и Хайдеггер. В частности, первый со своей концепцией сверхчеловека независимо от того, насколько строго она трактовалась, предоставил почву для искажений, на которой нацизм смог построить свое представление о высшей расе, где воля к власти и творчеству заменила идеалы разума, универсальности и равенства, которые зародились в эпоху Просвещения и питали идеологию либеральных демократий