.
В итоге перед нами лидер с поразительной способностью вдохновлять и восстанавливать подорванное самовосприятие своего народа[9], предлагая мифическую картину их места в мире как членов расы, призванной доминировать. Обедневшая Германия, ослабленная репарациями после Первой мировой войны и биржевым кризисом 1929 года, который привел к Великой депрессии, могла предложить своему гражданину лишь возможность выживания в условиях огромной политической нестабильности, не дающей никаких обещаний на улучшение. Приход такого харизматичного лидера, как Гитлер, который предлагал рассказ о силе и процветании в будущем, стал для немцев выходом из этой ситуации. Однако цена за это оказалась крайне высокой – участвовать в одном из величайших убийственных режимов в истории и за каких-то 12 лет (1933–1945) пережить собственное разрушение.
Наконец, этот квазибожественный мессианский образ не смог бы быть создан без других важных черт его личности (о которых мы поговорим далее), а также без группы соратников, готовых следовать за ним в его агрессивной военной политике: Геринг, Гиммлер и Геббельс, среди прочих, были настоящими нарциссами, злыми существами, которые без колебаний поддерживали вождя ради укрепления своих карьер[10] и удовлетворения собственного эго.
Идеальный целостный преступный психопат
Целостный преступный психопат совершает преступления так, что в культуре он не считается убийцей. В этот список можно включить и других глав государств: Сталина, Саддама Хусейна, Бокассу, Иди Амина, – но Гитлер, несомненно, был самым ярким примером в этой категории. В своей незаменимой работе по психологии Гитлера канадский историк Роберт Уэйт (1919–1999) описал его как «психопатического бога»,[11] имея в виду как его мессианскую природу, способствовавшую захвату власти, так и психопатическую сущность, которая проявилась в трех ключевых чертах: способности манипулировать и лгать в угоду величественному и нарциссическому восприятию себя; полной неспособности к эмпатии и утрате связи с базовыми человеческими ценностями, что лишило его даже минимальной самоцензуры перед лицом невообразимых преступлений; и его «воле к власти», которая выражалась в стремлении завоевать мир через систематическое уничтожение всех, кто противился его вере и воле.