Она долго смотрела на меня.
– Наш дом…
– Я обещаю, всё наладится. – Я опустил глаза, боясь, что не смогу сдержать своё обещание.
Взгляд её снова упал на мой кафтан.
– Ты один из них?
– Нет, – сказал я решительно. – Я подумываю о том, чтобы начать обучение.
– Зачем это тебе? – сказала она размеренным голосом. – Неужели ты до сих пор не понял, что магия разметала нашу семью?
– Ты права. – Я улыбнулся, надеясь смягчить её. – До этого дело не дойдёт. Обещаю. Нам представится другая возможность, и я о тебе позабочусь.
– Я сама могу о себе позаботиться, сердце моё. – Она снова вытерла лицо, но покрасневшие глаза не могли спрятать бездонной печали. Она с трудом поднялась с постели и расправила плечи. – Я многое пропустила.
Нельзя было не восхищаться тем, как она пыталась держаться, а ведь я знал, как легко потерять самообладание. Я помнил тот вечер, когда мне пришлось оставить Бабу и Амира и провести ночь на улицах Рахамада. Как какому-то бродяге. Как мне повезло встретить Демияна и Заида тем утром. Что они поверили мне без малейшего колебания, по своей душевной доброте.
Я сжал её руку.
– Пойдём.
Матушка приняла наши новые обстоятельства спокойно и благоразумно. Я провёл её по дому. Кухня была прекрасна, но всё же сделана не руками Бабы. Как и вся остальная мебель.
Мы вместе приготовили еду и поели, сидя на диване. Красивый обеденный стол стоял нетронутый, позабытый, как будто его и не было вовсе.
– Ты совсем не можешь вспомнить, почему он тебя отравил? – Я не хотел произносить его имя, но матушка была в тысячу раз сильнее меня.
– Сахир таил один секрет. Я не помню, что это было. – Голос её звучал беспечно, но руки тёрли посуду сильнее, чем было необходимо.
– Это не важно. Он мёртв.
Последовавшее молчание доказывало, что это было важно. Это важно для неё, и, чтобы дать это понять, ей не нужны слова. Как и всегда. Когда её сердце переполнялось печалью или когда мы с Амиром бедокурили в детстве, больше всего мы боялись её молчания.
– Я тебя люблю, – сказал я тихонько.
Она промокнула уголок глаза и посмотрела на меня с улыбкой.
– И я тебя.
* * *
На следующее утро я прошёл в самое сердце Тахи. Я прошёл мимо ларька с фруктами и овощами, где торговец пытался сдержать назревавшее недовольство.
– Цены задраны вдвое! – кричал ему один из покупателей. – Это, должно быть, такая шутка. Ты совсем дурак, если думаешь, что мы станем столько платить за мешок сморщенных помидоров!