Что же до меня, я весьма удачно объединила половину имущества после развода и приобретённую до брака однушку в двухэтажную квартиру в элитном жилом комплексе рядом с зелёным парком. И завела себе французского бульдога, о котором мечтала с детства.
У меня была прекрасная обёртка жизни, из неё получился бы прекрасный профиль в соц.сетях. Однако я по-прежнему была лишь хорошей копией человека. Искусной в реакциях, но всё же мёртвой внутри.
В Америке я попала на приём к психиатру и именно тогда узнала свой диагноз: диссоциальное расстройство личности. То есть я психопатка. Там много нюансов, но суть в пренебрежении общественными законами и ограничениями, отсутствие эмпатии и сочувствия, неспособность сопереживать другим людям. Мне прописали таблетки, которые худо-бедно поддерживали меня на плаву. Антидепрессанты помогали проявлять живые человеческие эмоции и не скатиться в полную апатию, нейролептики для нормализации эмоционального фона и сглаживания острых фаз поведенческого диапазона. Так же я принимала литий, который купировал редкие, но меткие приступы гнева. Наверное, благодаря им, я не придавила ни одного самокатчика или не столкнула их с тротуара под колёса проезжающего автомобиля. Но в глубине души ничего не менялось – никаких моральных терзаний и боли. Было страшно и интересно, как далеко я могу зайти в своей патологии, оставаясь в рамках общепризнанных моральных и правовых норм.
Продолжая изучать свой диагноз, я столкнулась с описанием поведенческих характеристик, типичных для психопатов. Так называемой триадой Макдональда – зоосадизм, пиромания и энурез. И убеждала себя, что мне это не свойственно. Зверюшек я любила больше, чем людей, у меня были и кошки, и собаки, причём некоторые даже подобраны с улицы. С моей расчетливостью к их содержанию я могла подходить с холодной головой и соблюдать все правила и требования дрессировщиков, зоопсихологов и ветеринаров. Но и легко отпускала или пристраивала, когда приходило время. Огня я панически боялась, процесс горения меня не интересовал совсем – я оценивала риски и масштабы разрушений, и это повергало меня дополнительно в некую грусть. Случаи сжигания людей, что ведьм во времена инквизиции, что аутодафе, меня шокировали. Страшная и мучительная смерть, от этого не по себе было даже мне. Ну, и энурез. На моей памяти со мной такой случилось всего один раз, потом я испытала весьма неприятное чувство стыда и с тех пор остро боялась повторения.