– А тебе что, жаль?
– Конечно, жаль, – он пожал плечами и сел напротив неё. – Мне бы твою жизнь. Свободную. А не это… половину дня в школе, потом с отцом Сантосом, потом дома. И везде мама на меня кричит.
Она нахмурилась.
– А что ты делаешь с этим священником?
Сантьяго заметно напрягся, замялся, словно собирался что-то сказать, но передумал.
– Ничего, просто он подвозит меня, – коротко ответил он, отворачиваясь. Лаура долго смотрела на него, но больше ничего не спросила.
На кухне продолжалась тихая перепалка между родителями.
– Мы всё время толкаемся друг на друге, – раздражённо шептала мама. – Совсем места нет. Алисии уже четыре года. Надо что-то решать, куда её класть.
– Лаура скоро уедет учиться, – спокойно заметил отец. – Её место освободится. Переложим Алисию туда.
Я сидела на кухне, сжимая в руках потрёпанного плюшевого зайца. Его ухо было давно порвано, а глаз едва держался на нитке, но он оставался единственным, кто всегда был рядом. Я слушала голоса родителей, которые прорывались из кухни, слова, которыми они меня двигали, словно мебель. Моё место… Меня словно перекладывали, как ненужную вещь, как что-то лишнее в доме, где места и так не хватает. В горле встал ком. Глаза наполнились слезами, но я упрямо смотрела на свои колени, стараясь не хлюпнуть носом, чтобы не привлечь внимания. Мне ведь некуда было идти, кроме как в это "моё место", которое уже не было моим. Этот дом, этот мир, моя семья – я любила их, но в тот момент они казались мне такими чужими. Будто я была не частью их, а чем-то случайным, ненужным. Мне хотелось крикнуть, что я не просто вещь, которую можно переставлять, но вместо этого я молча прижала зайца к груди и уткнулась в его плюш, пытаясь спрятаться от этого разговорного ветра, срывавшего с меня тепло.
>Хулио и Карла
>Сантьяго и Алисия
>Марсела, Эрнандо и Сантьяго
>Серхио, Пабло и Марсела
>Лаура и Адриан
>Эрнандо
Ночь обволакивала улицу, как густой саван. Воздух был неподвижен, но внутри него чувствовалось напряжение, будто сама природа затаила дыхание перед бурей. Небо покрывалось тяжёлыми облаками, которые нависали над землёй, готовясь разразиться молниями и дождём. Карла стояла у калитки своего дома, с трудом сдерживая слёзы. Она сжимала в руках сумочку, её пальцы дрожали. Губы сжимались в узкую линию, дыхание становилось чаще, будто каждый вдох был для неё маленькой борьбой. Глаза поблёскивали от начинающихся слёз, которые она пыталась прогнать силой воли. Напротив стоял Хулио. Его фигура, освещённая редким светом фонаря, выглядела угрожающе, грудь тяжело вздымалась, а взгляд горел смесью обиды и ярости. Кулаки, плотно сжатые, белели от напряжения. Казалось, он сдерживает в себе вулкан, который вот-вот взорвётся. Его голос был хриплым, низким, словно звук рвущегося металла.